Луизианская заварушка

– Мы не догадались проверить, пока Картер не ворвался к тебе сегодня утром. И только когда ты переодевалась, Герти позвонила одной из греховодных дам и попросила посмотреть.

– Но если Мари приплыла сюда на лодке, то почему у пристани её не было?

– Она, наверное, причалила с другой стороны острова, где чаща плотнее, и спрятала лодку на берегу.

– Как-то чересчур предусмотрительно для бесхребетной домохозяйки.

– За годы знакомства мы кое-чему её научили, – пояснила Герти. – На всякий случай.

– На случай, если она убьёт своего мужа и будет вынуждена скрываться?

– Нет! Господи, ну ты и выдумщица. На случай, если Харви особенно разойдётся, и ей понадобится укрыться на некоторое время. Он был слишком глуп и ленив, чтобы искать спрятанную лодку. Он бы проверил пристань и решил, что Мари здесь нет. Единственное, на что у него всегда хватало энергии, так это на беготню за другими женщинами.

– Но почему Мари его не бросила?

– Из-за денег, конечно же. Мари не обладала тем, что ты бы назвала «полезными навыками», и её родители были бедны как церковные мыши. А с учётом железобетонного брачного контракта, Мари ушла бы ни с чем.

– Но ведь вы бы ей помогли.

– Разумеется, и мы предлагали помощь миллион раз, некоторые даже весьма настойчиво. Но Мари и слышать ничего не хотела. Из-за Чарли.

– Кто такой Чарли?

– Её брат, – прогудела Герти. – Намного младше Мари, он стал для матери настоящим сюрпризом. В юности мы обзывали его Чарли-тугодум. Теперь-то мы знаем, что у него аутизм. Обучение помогало, но пока Мари не организовала терапию и проживание в специальном заведении, где с ним работали специалисты, Чарли влачил довольно жалкое существование.

Теперь картина прояснилась.

Я нахмурилась:

– И Мари взяла на себя расходы за терапию и проживание Чарли.

– Конечно. Она любит этого мальчика больше всего на свете. И я её понимаю – он невероятно милый. Но врачи дерут втридорога, и ни одна из нас не в силах оплачивать уход за Чарли. Мы обеспечены, но не миллионеры вроде Харви.

Я выдохнула. Если Мари признают виновной в убийстве Харви, суд, вероятно, назначит наследниками его ближайших живых родственников.

Я и так жалела Мари, зная, как измывался над ней муженёк, но теперь, с учётом того, что у неё просто не было иного выбора… моё сочувствие усилилось в разы. Долгие годы она оставалась с этим говнюком, только чтобы иметь возможность заботиться о больном брате. О таких историях обычно болтают в ток-шоу и снимают фильмы.

Мари не злодейка, а героиня. И с этой минуты я собиралась перестать плакаться о своей вынужденной помощи Иде Белль и Герти. У них-то с сопереживанием ближнему явно всё в порядке. Спасение Мари от тюрьмы стоит этой мороки и уж точно важнее упаковывания вещей мёртвой старушки, с которой я предположительно в родстве.

Я глянула на часы. Прошло почти пятнадцать минут, и цель, наверное, уже близко. Едва я об этом подумала, как мы завернули за угол и увидели…

Хотя мой опыт в пустыне не позволял назвать сие «лагерем», на «дом у озера» хлипкое и наскоро сколоченное строение тоже не тянуло. «Хижина из ужастика», кажется, самое подходящее описание. С обшарпанными и искорёженными деревянными боками и насквозь проржавевшей жестяной крышей. Хорошо, что не было грозы, а то Мари бы там утонула.

Мы прошли к двери, сделанной – плохо – из листа фанеры. Изнутри не доносилось ни звука, и пусть я свято верила, что Мари хороший человек, рука моя всё же потянулась к поясу, едва Ида Белль толкнула дверь.

– Пусто, – огорчённо констатировала она.

Я расслабилась и вслед за старушками шагнула в дом. Внутри всё выглядело так же плачевно, как снаружи. В углу притулился скособоченный деревянный стол со сколотой посудой и походной плитой на нём. А напротив – детская кровать, заваленная скомканными одеялами. На стене красовались самодельные полки с сушёными овощами и консервами. Пол под слоем грязи и мусора было не разглядеть.

– Выглядит заброшенным, – заметила я.

– Так и есть, – отозвалась Ида Белль. – Мари никогда не любила рыбалку.

– Вы что тут круглый год еду храните?

– Некоторые оставляют кое-что про запас. Непортящееся.

– А как насчёт животных? Эта лачуга вряд ли надёжна. Звери не забираются в поисках пропитания?

Ида Белль тряхнула головой:

– На Большой Нужде нет животных. На остров даже птицы не приземляются.

Я сдержала вздох. Типичная человеческая близорукость. Раз звери избегают какого-то места, значит его надо обязательно подо что-нибудь приспособить.

– Что ж, дамы, – начала я, – похоже, мы промахнулись. Ясно, что Мари не здесь.

Ида Белль нахмурилась:

– Но недавно была.

Я обернулась к ней:

– С чего вы взяли?

– Одеяла не грязные, как всё остальное.

Я подняла с кровати одно из одеял и поднесла к лицу. К запаху ментолатума примешался аромат кондиционера для белья.

– Могла она перебраться в другое место на острове?

– Это тебе не Гавайи. Другие места точно такие же – захудалые лачуги, грязь и кипарисы.

– Может, она услышала нас и сбежала, – предположила Герти.

Я вернулась на улицу и обошла хижину.

– Здесь только нашли следы. Так что если Мари не умеет летать, то она ушла достаточно давно.