Лука

— Отпусти его, — Лука наклонился и протянул руку. Габриэль отпустила Макса, и он понюхал пальцы Луки. Мгновение спустя ее предательский сторожевой пес перестал лаять и завилял хвостом.

— У тебя должно быть есть собака, — она раздраженно фыркнула.

— Когда я рос, у меня их было две, — сказал Лука. — Теперь я живу в пентхаусе и не думаю, что это будет справедливо. Им нужно где-то бегать, — он стоял нахмуренный. — Ты одна?

— Да. Николь сейчас у своего парня, — она приподняла бровь. — Как ты меня нашел?

— У меня есть друг в «Гламуре», который дал мне информацию о тебе из базы данных. — Его глаза метались по дому, как будто он ожидал увидеть, как кто-то выскочит из тени.

— Но это же незаконно.

— Я хотел найти тебя, — Лука пожал плечами.

Такие простые слова, но в то же время наполненные глубоким смыслом. Неважно, что он нарушил закон. Он хотел найти ее, и ему это удалось. Конец истории.

Чего бы она только не отдала, чтобы вести себя так бесцеремонно.

— Но почему? Для еще одного перепихона?

— Я думал, ты в опасности. — Он прошел мимо нее на кухню.

Не спрашивая разрешения, он заглянул в кладовку и выглянул через заднюю дверь.

— О чем ты говоришь? Какая опасность? — Она последовала за ним в гостиную и смотрела, как он громыхает сломанной сетчатой дверью.

— Как это произошло?

— Ты наблюдал снаружи, когда Джефф был здесь? — Кожу на шее Габриэль покалывало, она подошла к нему и ткнула в грудь.

— Я приехал всего несколько минут назад. — Что-то в выражении его лица изменилось, его карие глаза заострились, потемнели, стали дикими. — Кто такой Джефф? Это он сломал твою дверь?

— Я работаю с ним, и да, это он сломал дверь. Он был... взволнован.

— Я был взволнован, когда ты ушла из «Гламура», но я не ломал твой гребаный дом, — глаза Луки сузились.

— Он сломал дверь, а не дом, — возразила она.

— Это было неуважительно.

Она предполагала, что так оно и есть, но не придала этому особого значения. Джефф был расстроен, и его поведение, хотя и неприемлемое, было нехарактерно для человека, которого она знала.

— Так же, как и появление в моем доме в одиннадцать часов вечера, — сказала она, хмуро глядя на Макса, который толкал свой мяч к ногам Луки. — Нормальные люди звонят в дневное время и договариваются пойти выпить кофе или что-нибудь другое.

— Ты не оставила мне выбора. Ты убежала и не дала мне свой номер телефона.

— Я была немного... ошеломлена, — ее щеки вспыхнули, и она опустила взгляд.

— Как и я, — тихо сказал он. Он подхватил мяч Макса и покатил его по полу гостиной. Макс радостно тявкнул и помчался через комнату.

Трудно было злиться на человека, который так хорошо обращался с Максом, особенно потому, что после того, как ветеринар осмотрел Макса, стало ясно, что у ее драгоценного бигля было мало радости в его короткой жизни.

— Ты ему нравишься, — запинаясь, сказала она. — Обычно он с опаской относится к мужчинам. Когда приют нашел его, он не стал бы есть, если бы в комнате находился мужчина. Я редко привожу мужчин домой, потому что это его расстраивает.

— Рад слышать, что у меня нет конкурентов, кроме Джеффа, взломщика дверей, — Лука удовлетворенно хмыкнул.

— Ты, кажется, не слишком беспокоился о соперничестве в пятницу вечером, — поддразнила она.

— Габриэль, — он выдохнул ее имя, и у нее подогнулись колени. — Судя по тому, как ты выглядела в пятницу вечером, тебе повезло, что мы вообще поднялись наверх.

С ее губ сорвалось легкое ах, но прежде чем она успела ответить, он уже был на полпути по коридору к ее спальне.

Почему она это допускает? Она даже не впустила Джеффа, и у нее не было проблем с самоидентификацией. Но какая-то часть ее хотела, чтобы он был здесь. Она была рада видеть его, тронута его заботой и немало удивлена его настойчивым желанием проверить ее дом на предмет воображаемой опасности. Ради бога, у нее был пистолет, и она знала, как им пользоваться.

— Подожди.

Конечно, он не стал ждать. Он толкнул дверь и вошел внутрь.

Щеки Габриэль вспыхнули, когда она последовала за ним. Кроме Джеффа, который помогал ей собирать кровать, она никогда не приводила в спальню мужчину, и она не соответствовала тому публичному лицу, которое она показывала миру.

— Здесь все по-девчачьи, — сказала она, и ее щеки вспыхнули, когда он оглядел пастельные тона и кружева.

— Здесь прекрасно, — сказал Лука. — Здесь вся ты.

Комок подступил к горлу, и она наклонилась, чтобы погладить Макса, пряча лицо. Здесь вся она. О ней не знал никто, кроме Николь, Сисси и ее матери.

Лука изучал фотографии в рамках на ее комоде.

— Это твои родители? — Он взял в руки единственную фотографию Габриэль и ее родителей вместе. К тому времени ее мать уже сидела в инвалидном кресле, но была достаточно сильной, чтобы захотеть покататься в горах.