Лука Витиелло

— Ты была куда более узкой, чем я думал, — тихо ответил я. Румянец на щеках Арии стал еще ярче. Я откинул полотенце, прежде чем прижать ладонь к ее животу. Ее мышцы напряглись под моим прикосновением, и я не смог сопротивляться тому, чтобы провести рукой ниже. Определенно Ария не была готова к очередному раунду.

— Насколько все было плохо? — спросил я.

Ария вытянулась на матрасе передо мной.

— Не так плохо. Как я могу жаловаться, когда ты весь покрыт шрамами от ножевых и пулевых ран?

Я покачал головой. Речь была не о том. Она в принципе не должна была испытывать боль. Я просто блять не мог этого позволить.

— Мы говорим не обо мне. Я хочу знать, как себя чувствуешь ты, Ария. По шкале от одного до десяти, насколько было больно?

— Сейчас? Пять…

Блять. Сейчас пять? Я надеялся, что пять было, когда я был в ней. я лег рядом с Арией и обнял ее. Она взглянула на меня со смесью смущения и облегчения. Облегчение, потому что ее первый раз был позади. Не самая, конечно, воодушевляющая мысль.

— А во время?

Ария отвела взгляд, облизнув губы.

— Если десять - это самая ужасная боль, которую я когда-либо испытывала, то восемь.

Какие-то нотки в ее голосе говорили мне, что это была не совсем правда. Черт подери.

— Правду.

— Десять.

Я погладил ее живот. Признание Арии не было приятным, несмотря на то, что я напоминал себе, что у нее другой болевой порог, нежели у меня. Но я никогда не хотел быть тем, кто причинил ей самую сильную боль в ее жизни.

— В следующий раз будет лучше, — я надеялся, что так и будет. Я не знал, как облегчить ей все это. Она была маленькой и беспокойной, а я ублюдком, сгоравшим от потребности поиметь ее.

Ария одарила меня извиняющимся взглядом.

— Не думаю, что смогу так скоро вновь.

— Я не имел в виду сейчас. Тебе будет больно какое-то время.

Я все еще хотел ее, может, даже еще сильнее. Заявив права, я определенно не удовлетворил своего желания, или же нужду быть с ней настолько близко, насколько только возможно. Это пугало.

— По шкале от одного до десяти, насколько быстро и сильно ты двигался? Правду, — спросила Ария, дразнясь.

Я подумывал солгать, что по какой-то причине не хотел этого. Я хотел, чтобы Ария знала всю правду обо мне, даже плохое, худшее. Даже не знал почему. Я никогда ни с кем ничем не делился, за исключением Маттео.

— Два, — ответил я, максимально внимательно рассматривая ее. Она напряглась, шок отразился на ее лице. Я действовал настолько бережно, насколько только мог. Я никогда не был с кем-то так близок по время секса, никогда не двигался так медленно или же пытался убедиться по выражению женского лица, хорошо ли ей.

— Два?

— У нас есть время... Я буду нежен столько, сколько тебе нужно.

Блять, и это было честнее, чем перед Богом. Если Ария нуждается в этом, мы будем заниматься ванильным сексом месяцами.

Ария улыбнулась так, что меня проняло. Это был тот вид, который я хотел бы видеть всегда.

— Не могу поверить Лука «Тиски» Витиелло сказал «нежен».

Мои люди не поверят, если кто-то им скажется, что я могу быть нежным. А мой отец, гребанный папаша, потеряет рассудок. Он бы потребовал, чтобы я отрастил яйца и избил свою жену до полного подчинения. Он никогда не понимал, что демонстрация издевательств над кем-то, кого ты должен защищать, не говорит о силе. Мужчина должен знать, кому подарить заботу, а кого уничтожить. Я коснулся щеки Арии и придвинулся, пробормотав:

— Это будет нашим секретом.

И должно им быть. Никто не должен знать. Если мой отец подумает, что Ария ставит под вопрос мою безжалостность, он тут же убьет ее. И я положу конец его мерзкой жизни, покажу ему ту жестокую честь себя, которая бежит по моим венам, но это уже не спасет Арию.

С ней ничего не случится. Не пока я жив. Я убью любого, кто лишь думать посмеет о том, чтобы навредить ей.

Ария кивнула, ее выражение лица смягчилось.

— Спасибо, что был нежен. Никогда бы не подумала, что ты будешь.

— Поверь мне, никто не может быть удивлен этому больше, чем я сам, — отозвался я.

Нежность не была моей натурой, никогда не была, и я сомневался, что кто-то еще, кроме Арии, увидит эту мою сторону.

Ария повернулась и прижалась к моему боку, положив голову на мое плечо. Я крепче обнял ее. Ария легонько вздохнула, будто бы я подарил ей гребанный подарок, позволив подобную близость. Я легонько погладил ее нежную кожу, ощущая успокоение.

— Ты никогда не был ни с кем нежен?

Я напряг мозг, пытаясь припомнить, когда я кому-то показывал свою мягкую сторону, единственное, что пришло в голову, - время, когда я был пятилетним мальчишкой и нашел маму плачущей в кровати, я подошел к ней, хоть мне и не позволялось заходить. Я был напуган ее слезами и коснулся ее руки, чтобы она прекратила плакать. Мама отдернула руку, и через мгновение вошел отец. Он вышвырнул меня из спальни и избил меня за то, что попытался потакать женским прихотям.

— Нет. Отец учил меня и Маттео, что подобное — слабость. И в моей жизни не было для этого места, — ответил я.

Весь мой опыт с чувствами не был чем-то, что я хотел выставлять на обозрение, даже перед своей женой.