Лукас

— Что? Ты думаешь, я такой слабовольный? Айви, на меня женщины постоянно вешаются. Взрослые женщины, а не пьяные подростки, не имеющие понятия о том, что творят. Ты серьезно думаешь, что я стал бы рисковать нашими с тобой отношениями ради быстрого перепихона с пьяной малолеткой, помимо прочего еще и дочерью своей невесты?

— Она была в твоей комнате. — Слезы начинают струиться по ее лицу. — Я видела, как она оттуда выходила.

— Наверное, она пробралась туда, когда я спустился вниз открыть дверь. Она не была в моей комнате ночью, ни одной секунды.

— Ну зачем ей это делать? Она всегда была искренней девочкой, и она не лгунья. Никогда ею не была.

Внутри у меня все обрывается.

— А я? Я, по-твоему, лгун?

Она быстро качает головой и кладет ладонь мне на грудь, там, где сердце.

— Нет. В это я тоже не могу поверить. Если только ты не притворялся все время. Может быть, последние несколько месяцев были притворством.

— Для чего? Зачем мне так заморачиваться?

— Не знаю, — кричит она, всхлипывая. — Я не знаю, чему верить.

Я в отчаянии запускаю руки в волосы, отхожу от нее немного. Как же я хочу, чтобы она позволила мне войти в дом, а этот говнюк свалил на хер.

— Айви, я думаю, Пол ее подговорил. Он пытается задурить тебе голову, хочет нас разлучить. Он точно знал, что сделать, чтобы ты во мне засомневалась. Знает, как сильно ты боишься снова оказаться в подобной ситуации после того, как он с тобой поступил. Он все это подстроил. Я уверен.

— Нет. — Она яростно мотает головой. — Он бы не поступил так с собственным ребенком, не стал бы ее так использовать.

Я обнимаю ее, несмотря на протесты и попытки вырваться.

— А я думаю, поступил бы. Думаю, именно это он и сделал. — Я целую ее в макушку и глажу по шелковистым волосам. — Пожалуйста, ты должна мне поверить, Айви. Я люблю тебя. Люблю твоих детей. Я бы никогда никого из вас не обидел. Не хочу тебя потерять.

Она прижимается лицом к моей груди, обвивает руками меня за талию.

— Я тоже тебя люблю. Только не знаю, чему верить. Это все отвратительно. Ты сам не можешь это не признать. Я в замешательстве.

— Поверь мне. Пожалуйста. — Я заставляю ее поднять лицо и посмотреть на меня. — Ты знаешь мое сердце лучше кого бы то ни было.

Ее огромные, наполненные слезами голубые глаза — глубокие печальные озера — смотрят прямо на меня.

— Дай мне немного времени во всем разобраться. Мне нужно поговорить с Мейси наедине, спокойно.

— Не заставляй меня уйти. Отправь его домой, давай вместе во всем разберемся, прошу тебя.

— Он и так уже уходил. Лукас, поезжай домой. Дай мне время подумать, успокоиться.

— Я хочу, чтобы ты надела кольцо обратно. Оно у меня с собой.

Она качает головой и делает шаг назад, отступает.

— Нет. — Айви всхлипывает, вытирает новые слезы, размазывая по щекам косметику. — Я не могу. Не могу, пока не разберусь во всем.

Боль разливается у меня в груди, сжимает в тиски сердце. В глазах темнеет.

— Ты не понимаешь, что сейчас делаешь, Айви. Ты убиваешь нас. Убиваешь меня.

27

АЙВИ

Дни проходят мимо. Много дней. Бесцельно потраченных, проведенных в бесконечных сомнениях. Я не верю собственной дочери, не верю Лукасу, не верю самой себе. Я чувствую, что с каждым днем разверзшаяся пропасть становится все больше, и я не уверена, что смогу все исправить. Не уверена, что вообще кто-то из нас может все исправить.

По сравнению с тем упорством, с которым Лукас пытался исправить ситуацию, настойчивость, с которой он изначально пытался пригласить меня на свидание — хм, просто детский лепет. Он звонил каждый вечер, слал бесчисленное количество смс. Присылал мне цветы. Писал письма. Рисовал картины и сочинял стихи. Я игнорировала все его попытки. А потом все прекратилось. Кажется, часть меня умерла, когда я поняла, что он наконец сдался. И, если он на самом деле говорил правду, я заслуживаю каждую невыносимую минуту этой муки за то, что разбила самое нежное, любящее сердце на свете.

Я разбита и чувствую себя больной. Меня тошнит, мучают головные боли, а сердце разбито. Я разрываюсь на части между двумя людьми, которым, была уверена, могу доверять.

Я видела, как моя дочь вышла из комнаты моего любимого. Голая, прикрываясь одним только полотенцем. Я не могу выбросить эту картину из головы. Она снова и снова всплывает перед глазами, бесконечно. Дочка не отрицала, что они провели вместе ночь. Она спросила его, собирается ли он вернуться к ней. Прямо у меня на глазах.

Мейси, конечно, не совершенна, но она никогда не была лгуньей, даже когда была совсем маленькой. Она говорила правду и просто принимала необходимость нести ответственность за последствия своих действий.