Лукавый сексуальный лжец (ЛП)

забирал нас отовсюду и спасал нашу троицу больше раз, чем я в состоянии

вспомнить.

Я смеюсь, потому что это правда. Когда они трое оказались голыми на

улице и без ключей, я тогда шевелил мозгами больше, чем любой человек на

планете. Или когда прокололо шину у рухляди Миа: они решили в тот день

поехать по бездорожью где-то под Сан-Бернардино – в нескольких часах от

дома – и мне пришлось ехать за ними к озеру Большой Медведь и забирать,

потому что они забыли палатку для этого похода. Плюс у них не хватило

денег на мотель, а у Харлоу случилось пищевое отравление.

Однажды их поставили во главе комитета по организации выпускного в

школе, и вся школа просто чудом не была арестована за непристойное

поведение. Но когда приехали копы, мне удалось их убедить, что всему виной

вовсе не пьяная в хлам Харлоу.

Я тайком пробирался в дом к Миа – не только для совместных шалостей,

но и чтобы отвезти ее на пляж и смотреть, как она танцует в рассветных

лучах.

Каждый вторник и четверг я возил Лолу на ее вечерние занятия

рисованием, с тех пор как получил права.

Я бы сделал для этих девчонок все что угодно. И делал.

Да я и сейчас готов.

А сейчас мы с Харлоу то злимся, когда в памяти всплывает какое-нибудь

снисходительное замечание отца Миа насчет ее танцев, то в следующий

момент ржем до хрипоты, вспомнив трехногого пса Лолы, который стремился

в буквальном смысле заняться сексом с любой ногой в зоне ближайшего

доступа. Девчонки однажды решили удержать меня на месте и посмотреть,

что будет, если псу не мешать – я в свои пятнадцать был распластан на

диване тремя подружками – а он в итоге описал мне ногу.

Во время всех этих воспоминаний Лондон продолжает молчать, и мне

хочется тут оставить ее в покое. Я ведь не идиот и прекрасно вижу, как она

каждые несколько секунд пристально смотрит на меня, словно размышляет

над происходящим между нами двумя, да и сам факт ее присутствия здесь – с

купленным обедом и в этом сарафане – скорее всего, хороший знак.

Но в то же время внутри я чувствую напряжение. Хочу побыть с ней

наедине и поговорить – о нас, о том, на самом ли деле она в порядке, о том, что через несколько месяцев я уеду – но при этом точно знаю, что не стану

больше на нее давить. Впервые за все время наших… отношений… мне

нужно дождаться, чтобы она сама пришла ко мне.

***

Вернувшись домой, я нахожу Лондон сидящей у меня на крыльце и

обнявшей свою сумку, и прежде чем успеваю подняться на верхнюю

ступеньку, она начинает говорить:

– Я только что приехала. Не могла ждать…

– Мечтаю, чтобы ты соврала хотя бы раз, – ворчливо подшучиваю я. –

Мне нравится представлять, как ты тут сидишь и с волнением и тоской

ждешь меня.

Она слегка ударяет меня по плечу, когда я наклоняюсь открыть дверь.

– Выпьешь чего-нибудь? – спрашиваю я, обернувшись через плечо и

бросив на столик ключи, кошелек и телефон.

– Может, пива.

Чувствую ее у себя за спиной, как она, посмотрев по сторонам, идет за

мной на кухню. И ничего не говорит, когда открываю холодильник и, достав

бутылку пива, открываю ее.

Повернувшись с бутылкой в руке, я тут же наталкиваюсь на нее. Лондон

стоит рядом – буквально в паре сантиметров – теперь прижавшись грудью к

моей руке.

Я улыбаюсь, но выходит кривовато и неуверенно.

– Ну привет.

Она облизывает губы.

– Привет.

Лондон изучающе смотрит на меня, и я понимаю, что она собирается с

духом для чего-то. Но я чувствую себя слишком настороженным, чтобы

делать на что-то ставки. Возможно, она передумала и не хочет пива.

Возможно, хочет чего-нибудь перекусить. Или, может…

Она поднимает руку и, проведя ею по моей груди, кладет мне на затылок.

– Лондон?

Наклоняет меня к себе, одновременно с этим тянется сама и накрывает

мой рот своим.

Блядь.

Бля-я-я.

Я чувствую столько всего: и облегчение, и ее мягкое прикосновение, и ее

сладость. Она губами проводит по моим, посасывая нижнюю и приоткрывая

их, и мой пульс взрывается. Ее язык скользит по верхней губе, по зубам, и я

чувствую ее стон, прежде чем слышу.

Мое сердце сейчас – чертов монстр, крушащий все подряд когтистыми

лапами.

Я отодвигаюсь, чувствуя себя на бритвенно-острой грани между

блаженством и разбитым сердцем и нуждаясь в понимании, куда сейчас

упаду.

– Ты…

Даже не знаю, как закончить вопрос. И не хочу, чтобы это было

поступком, о котором она потом пожалеет.

Для себя я уже все решил – я влюблен в нее. А что-то мимолетное просто

не смогу выдержать.

– Просто поцелуй меня, – шепотом просит она.

Погрузив пальцы мне в волосы, Лондон встает на цыпочки и осыпает

поцелуями мой подбородок. Эти нежные нерешительные поцелуи стараются

убедить меня, подтолкнуть к чему-нибудь большему. Заставив себя открыть

глаза, я вижу, как она нервничает. Неужели думает, что я смогу сказать нет?

Эта беззащитность на ее лице… От нее у меня просто сносит крышу.

Бутылка разбивается вдребезги у наших ног, но и хрен с ней – мне

нужны обе руки, чтобы держать ее лицо. Со стоном я откидываю ее голову и,

завладев ее ртом, скольжу языком внутрь, практически рыча и чувствуя, как

она сжимает в кулаках мои волосы. Делаю шаг вперед и, проведя руками по