Лукавый сексуальный лжец

— А ты настойчивый, — замечаю я, стараясь не обращать особого внимания на то, как его пальцы поглаживают меня чуть ниже пупка.

— Когда чего-то хочу, тогда да, я настойчив, — уточняет он. — А это я действительно хочу, — взяв мою руку, он кладет ее себе на член и подается бедрами вперед, чтобы подчеркнуть сказанное. — Видишь?

Сквозь джинсы мне видны очертания его длины, прижатой к его животу.

По коже волной прокатился жар, и я торопливо стаскиваю с него футболку, притянув его к себе для поцелуя.

— Эй, эй, — шепчет Люк, покусывая мою нижнюю губу. — Притормози, Альбукерке. У нас вся ночь впереди.

— Я не останусь на ночь, — говорю я, снимая через голову свою футболку. Поскольку я не надела лифчик, то резко ахаю от прикосновения сосков к гладкой коже его груди. — Как только мы закончим, я уйду.

— И мы снова будем трахаться на диване?

— Мне нравится этот диван.

Его пальцы ныряют мне в трусики — туда, где я уже мокрая.

По его приоткрытому рту, я понимаю, что остроумный комментарий уже вертелся у него на языке, но, кажется, он про него забыл. Вместо этого он входит на кончик пальца внутрь и, взглядом пробежавшись по моим ключицам к груди, облизывается.

— Значит, будем трахаться, — соглашается он, на мгновение закрыв глаза, после чего притягивает меня к себе за шею для поцелуя. — Медленно на этот раз.

Пальцами найдя пряжку его ремня, я расстегиваю ее и, вытащив ремень из джинсов, бросаю его куда-то рядом.

— Да, — наблюдая, как я расстегиваю пуговицы и, запустив руку внутрь, обхватываю его, говорит он. Его член такой горячий и пульсирующий в моей ладони. — Боже.

Откинувшись на спинку дивана, он смотрит туда, где я трогаю его, потом туда, где трогает меня он, и снова вверх к моей груди. Его член — совершенство, как и все в нем самом.

— Снимай штаны, — говорю я ему и приподнимаюсь, когда он стягивает их вниз.

— Ты тоже, — отвечает он, и я встаю.

Я такая влажная, что особенно остро ощущаю прохладный воздух, когда он стаскивает с меня шорты вместе с нижним бельем.

— Охуеть, Логан. Ты только взгляни на себя.

Еле держусь на ногах, когда его пальцы поднимаются вверх по внутренней части моего бедра, и он резко задерживает дыхание — я там невероятно мокрая — и смотрит на меня, будто я лакомство, и он решает, с какой стороны откусить кусочек.

Люк издает гортанный звук, который эхом отзывается у меня глубоко в костях, когда его глаза встречаются с моими. Они как коричневый сахар. Как жженый сахар. Или карамель.

— Не могу дождаться, когда ты мне позволишь поцеловать тебя тут, — его пальцы скользят по мне, немного погружаются внутрь, имитируя движения его языка, которые он бы делал. Второй рукой поглаживая мои ноги, он целует мой живот, ребра, спускается к пупку.

— Презерватив? — говорю я, и после крохотной паузы Люк, по-прежнему прижавшись лицом ко мне, кивает и достает его из кармана валяющихся джинсов. Не отрываясь, смотрю, как он разрывает обертку и раскатывает презерватив по своей длине.

— Иди сюда, — он держит член у основания в одно руке, а другой усаживает меня себе на колени.

Подавшись вперед, он втягивает в рот мой сосок, покусывая его и постанывая. Я медленно опускаюсь на него, и он выпускает изо рта сосок с громким звуком, откинувшись на спинку и наблюдая, как исчезает во мне.

— Лондон.

— Тс-с-с.

— Господи. Ты такая горячая.

Я начинаю не спеша двигаться на нем.

— Тс-с-с.

— Что? — он проводит руками по моим бокам и оставляет их на моем животе. — Думаешь, я сейчас буду помалкивать?

— Ты говоришь слишком много, — отвечаю я, смеясь сквозь поцелуй.

У него словно есть суперспособность знать, как именно я хочу целоваться. Сначала мягкий поцелуй с приоткрытым ртом и еле ощутимым касанием языка. Потом с покусываниями, отчего за считанные секунды дразнящее прикосновение превращается в лихорадочное. Он умудряется прерывать поцелуй именно тогда, когда мне этого хочется, после чего иногда ловит мой взгляд, а иногда просто смотрит на мой рот. Люк целует меня так, словно до сих пор не может в это поверить.

Я устраиваюсь поудобнее, и мы оба захлебываемся воздухом, когда я полностью сажусь ему на бедра. Он сейчас так глубоко.

— О боже, — я прижимаюсь лбом к его плечу, пытаясь выровнять дыхание.

Проведя руками мне по талии, он останавливается на бедрах, большие пальцы прижав к тазовым костям.

— Хочу тебя в своей постели, — простонав, говорит он, помогая мне двигаться то быстрее, то медленнее. На лбу блестит пот и тонкой струйкой стекает у него по груди, а ощущаю нажатие каждого его пальца в местах, где он крепко держит меня. — Хочу лучше тебя видеть — распластанную подо мной. Мне нравится, как ты выглядишь. Как пахнешь. И бля, Лондон, я люблю, как ты ощущаешься.

— До чего поэтично.

— Хочешь поэзию? Да я могу написать гребаный сонет о том, как колышатся сейчас твои сиськи! Хочу выжечь этот вид у себя в памяти.

Он наклоняется вперед куснуть соски, а я не могу удержать хохот.

— Ты такой мальчишка.

— Потому что ты мне нравишься голая?

— Поэтому тоже, — целуя его, отвечаю я. — Тс-с-с. Ты меня отвлекаешь.

— Я тут наслаждаюсь моментом вообще-то.