Лукавый сексуальный лжец

— Ты что, поселилась тут? — выдвинув себе стул, сажусь и кладу перед собой телефон экраном вниз. Я приехал сюда на автопилоте, а когда припарковался, сказал себе, что бар у Фреда находится в километре с небольшим от моего дома и родительского, и поэтому это удобно.

И что я никак не надеюсь увидеть ее тут, и что она сегодня работает.

И что я просто хочу выпить пива. И я не устал. Просто не хочу ехать домой.

Само собой, все это полная херня.

Подняв на меня взгляд, Лондон вяло улыбается.

— Могу задать тебе точно такой же вопрос.

— Туше, — она ухмыляется в ответ, и я наклоняюсь добавить: — Это часть того, что мне в тебе нравится, Ямочка, — тут же кладу доллар в ее банку.

— Что я практически живу в баре? — спрашивает она, и от появления ее фирменной игривой улыбки с ямочками в моей груди происходит что-то странное и незнакомое.

— Что ты никогда не даешь мне спуску. Но при этом никогда всерьез не критикуешь.

Мои слова ее удивляют — ее глаза округляются, а ямочки исчезают.

— Ну, — быстро находится с ответом она, — возможно, тебя просто легко подловить, и упустить такое ну никак нельзя.

— И еще одно туше, — со смехом говорю я. — Но, если ты помнишь, не я вчера не был в баре.

Лондон кивает, вытирает стойку передо мной и кладет подставку под бокал. Я пытаюсь понять выражение ее лица: она расстроена?

— Сделать тебе пива?

— Вообще-то, — я изучаю бутылки позади нее, — я хочу начать новую жизнь. Хочу «Амаретто сауэр». Дилан клянется, что ты делаешь самый вкусный на свете. Хочу проникнуться новым вкусом.

Она скептически смотрит на меня.

— Он сильно сладкий. Ты уверен?

— Я пытаюсь найти контакт со своим женским «я».

Смеясь и качая головой, Лондон поворачивается.

— Тут так много всего можно ответить, что я даже теряюсь, с чего начать.

Я наблюдаю, как она смешивает ингредиенты и наливает оранжевый и пенистый коктейль. Выглядит потрясающе и напоминает мне, как мы с Миа пили «Апельсиновый джулиус» после лекций на первом курсе.

На этот раз воспоминание о Миа не ранит и не вызывает беспокойства.

Сделав глоток, я тут же понимаю свою ошибку. Сладко настолько, что не хочется глотать.

— Не, — с усилием проглотив, замечаю я. — Все-таки не мой напиток.

Больше посетителей нет, поэтому Лондон наклоняется ко мне, облокотившись на стойку.

— А что мне сделать вместо него? Ты любишь джин?

— Не очень.

— А скотч?

Я вздыхаю и морщусь, потому что терпеть не могу этот вопрос.

— Наверное, должен, поскольку это такой мужской напиток, а у меня роскошный пенис… — Лондон фыркает, — но к сожалению, нет. Мне не нравится скотч.

Погладив меня по голове, она с улыбкой выпрямляется.

— Погоди-ка. Я сейчас.

Каждый мускул в моем теле напрягается, чтобы удержаться, не сорваться вперед и, перегнувшись через барную стойку, не поцеловать ее.

Я словно открыл заднюю дверь и впустил пчелиный рой.

Или треснула плотина.

Или пошла вода по пожарному шлангу.

Я без ума от этой девчонки.

Но главная проблема в совете отца — это что Лондон относится ко мне совершенно иначе, и приглашение на свидание или к себе домой ее тут же оттолкнет.

Другая проблема в связи с его советом — это что я не знаю, хочу ли я встречаться с Лондон. Нет, наверное, не так — не знаю, стоит ли. Тот жуткий перепих на прошлой неделе никак не выходит у меня из головы. И не хочу в своем восприятии мешать Лондон со всеми остальными, так же как не хочу, чтобы мои отношения с ней были похожи на привычные мне шаблоны. Это ощущение похоже на клаустрофобию: вспоминать тех, с кем спал, и при этом сидеть в метре от девушки, которая мне на самом деле нравится.

Я словно покрыт толстым слоем грязи, этакой коркой, состоящей из неверных решений, и даже если захочу ее с себя убрать, боюсь, что это будет медленный и постепенный процесс, как спиливание. И анализ полученного урока.

Смотрю, как она творит, смешивает один, два, и наконец пять напитков. Ставит их на поднос и осторожно придвигает его ближе.

— Сейчас поставим научный эксперимент, — говорит она. — Закрой глаза.

Я закрываю, и тут меня осеняет:

— Ты же не выльешь их мне на голову?

От ее хрипловатого смешка вся кровь приливает к члену.

— Нет, Люк, я не собираюсь переводить хороший алкоголь на твою голову.

— Это потому, что моя прическа сегодня идеальна, Логан.

— Я вижу, — она ставит стакан рядом с моей рукой. — Попробуй.

Беру стакан, нюхаю и мотаю головой.

— Не могу выносить текилу. Я выпил столько боди шотов [способ пить текилу с тела партнера — прим. перев.] на младших курсах, что, наверное, вытошнил свою селезенку где-то в туалете.

— Боже, ну ты и подарок, — сухо замечает она, потом забирает у меня стакан и заменяет на другой.

Я делаю глоток.

— «Джек»? Даже кола не перебила вкус. Я тогда еще легко отделался.

— Дай угадаю: выпивка, секс, после которого потом раскаялся, и как следствие — грандиозное похмелье?

Жаль, что это не так.

— Нет, просто много ассоциаций… — с Миа, не стал договаривать я. Когда мы оба впервые в жизни напились, это был «Джек» с колой. А когда открываю глаза и с извиняющейся улыбкой смотрю на Лондон, вижу, что она уже прочитала мои мысли.