Лукоморские царства

— Чего я так расстроилась? Да, грубиян, да бестактный как слон в посудной лавке. Но, не бросил, когда я летела к Кащею, а мог бы остаться в Дубе! Сам отдал перо, и отбивался от ледяных потоков, меня прикрывал. Это же важнее! Наверное… Но, как же обидно! Чего он так прицепился к этому катанию? Да, я не могу грациозно чего-то там делать, ноги заплетаются. И что, я корова? Так, хватит, опять понеслась! Он, надежный грубый друг! Прелестно! На этом и остановимся. — Катерина представила Степана с такой надписью поперек футболки, а лучше прямо на лбу, и рассмеялась. Летела легко и свободно, чувствуя, как испаряется пустая злость и прилично ушибленная при падении пятая точка перестает так ныть. Всё-таки лебеди устроены по-другому. Она повернула к озеру, и вдруг услышала слабый крик. Глянула вниз и ахнула! Степан, проехав по менее крепкому участку, провалился в воду, проломив лед. Он пытался выбраться, но зацепиться было не за что, а течение было сильным и норовило утянуть его вниз. Катерина сложила крылья и стремительно снижалась. Степан пытался было пробиться к берегу, у него не вышло, но освободился приличный кусок воды, куда лебедушке было просто опуститься.

Мальчишка почти выбился из сил, и уже переставал чувствовать заледеневшие руки, когда около него плеснули крылья, небольшая лебедушка помогла добраться до более прочного льда, подталкивая, направляя его против течения. А потом, выбравшись на лед сама, быстро пошлепала к берегу.

— Катя, не уходи! Куда ты?! — голос был настолько хриплый, что Степан не был уверен, что она его услышала, и тут же понял, что и не собиралась она его бросать! Мгновение и на берегу уже не птица, а Катька, которая легко подхватила тонкий стволик сломанного снегом деревца и подтащила к краю льда.

— Хватайся, и попытайся подтянуться!

Степан смог только ухватиться. Подтянуться у него уже не было сил. Обледенелая одежда тянула вниз, ног он уже не чувствовал, течение норовило утянуть под лёд.

Катерина поняла, что сама его просто не вытащит. И позвала.

— Завоет ветер, дождь споет,

Остыл олений след.

И волчья стая вдаль идет…

Этого хватило. Пока она сумела на животе проползти по льду и крепко взяться за запястья Степана, который норовил уже глаза закрыть и руки разжать, над ними уже летел Волк, разыскивающий Катерину.

Увидев картину внизу, мгновенно рявкнул:

— Катя назад! — нырнул вниз, выхватил обессиленного мальчишку из воды, и дал круг, чтобы увидеть, выбралась ли сама Катерина на берег. Та, неуклюже, медленно, задом вперед, но добралась до твердой почвы и махнула Волку рукой.

— Лети быстрее, он уже никакой! Я сама доберусь.

Волк вихрем доставил Степана в Дуб, в баню, где до него всё-таки добрался старательный дубовый веник. А сам выскочил и взлетел, разыскивая Катерину. Она бежала от ручья. Опять пару раз поскользнулась, раз шлепнулась, попыталась упасть ещё раз, была подхвачена Волком прямо над землей, и тоже со свистом доставлена в Дуб.

Кот уже вился под дверью бани, откуда доносились вопли Степана, пытавшегося унять веник.

— Так, судя по всему, ему опять будет не до одевания, так что ты иди пока к себе. Мало ли в каком виде он вырвется от веника. — задумчиво пропела Жаруся.

Катерина поспешно убежала к себе, едва успев поблагодарить Волка.

Дверь бани распахнулась, оттуда вылетел Степан, опять в сползающем полотенце, всклокоченный и распаренный. Метнулся к себе, но на этот раз ему не так повезло, и веник, явно считающий, что норму он недовыполнил, догнал его в дверях и крепко приложил по спине. Степан взвизгнул от неожиданности, и швырнув в веник полотенце, с грохотом закрыл дверь комнаты.

— Я уж и не припомню, когда у тебя в Дубе так весело было! — с трудом проговорил Волк, пытаясь сдержаться, но не смог, упал на бок и расхохотался, задрав лапы.

Кот свесился с лавки и хрипло мяукал от восторга. Жаруся одна не смеялась, а глубоко о чем-то задумалась.

— Ты чего такая? — отсмеявшись, заинтересовался Волк.

— Вам смешно, а мальчику неудобство! Катерина вот брошку к купальнику крепит. И переодевается в предбаннике, а на плавки пряжку крепить не к чему. Он мне в прошлый раз объяснил. Ремешок же на плавки не сделаешь? А может, сделать… — Жаруся прижмурилась представляя как бы сделать, и Волк только вроде успокоившийся, опять рухнул с приступом хохота.

Катерина высунула нос из комнаты и уточнила:

— Уже можно выходить?

— Да, Степан одержал блестящую викторию над венком, прибив его полотенцем! — констатировал Кот, глядя, как упомянутый веник уползает в баню, а за ним тоскливо утягивается и полотенце.

— Да, а как его угораздило провалиться? — спросил Кот.

— Не знаю, я не видела. — Катерина независимо пожала плечами.

— Как это? Он же тебя учил кататься. — удивилась Жаруся.

— Ну, я это… Ну, неуклюжая я. Не получается. А он того… Сердится. Я и пошла, решила полетать. А когда назад уже летела, увидела, что лед провалился.

— Неуклюжая ты? Ты? Ты неуклюжая? — Жаруся гневно взвилась со спинки стула. Цапнула Катерину за плечи коготками и вылетела из горницы вместе с девчонкой.

— И что это было? — удивился Волк.