Лукоморские царства

Сивка лететь внутрь оказался, всё-таки стеклянные горы не для лошадей! Когда добрались до места, Волк обнюхал Бажена, покачал головой, и отправился обследовать помещения на предмет того, где можно устроиться, если Катерина захочет остаться на какое-то время. Жаруся улетела с ним, воткнув в расщелину над Баженом одно из своих перышек для света. Поэтому, когда к нему подошел Степан, и глянул в лицо, отлично освещенное перышком, он с коротким воплем отскочил и поскользнувшись, шлепнулся на пол. Катерина загнала подальше язвительный вопрос, о неуклюжести, и с благодарностью приняла от Баюна небольшую скамейку, на которой Кот умостил бархатную подушку для мягкости и тепла. Уселась и стала высматривать сны Бажена. Кот, устроился рядом на такой же скамейке, и насторожившись, как перед мышиной норой, тоже всматривался и вслушивался в мелькание сонных картинок. А потом покосился на Катерину. Кого-то её вид Коту напомнил. Он наморщил лоб, и вспомнил бы, но его окликнула Жаруся. Когда Жаруся кого-то окликала, особенно в стеклянном горном массиве, лучше было не медлить, ибо массив таких звуков мог не выдержать. Не для того создан. На его место непринужденно уселся Степан, посмотрел на Бажена с омерзением, и повернулся к Катерине.

— А ты чего такая, как перед боем? — Кот бы сказал, что устами младенца глаголет истина. Катерина действительно выглядела, как воин перед битвой. Это было именно то сравнение, которое не удалось вспомнить Коту.

— Да так, не мешай мне. — она отмахнулась, и изловив сон про то, как именно Бажен стал драконом, вновь и вновь пересматривала его.

— И ничего не сказано о том, что должна быть одна и та же! — пробормотала она, наконец.

— Кто одна и та же? — Степану было страсть как любопытно! Кроме того, он подозревал, что если он отсюда уйдёт, его могут к какому-то хозяйственному занятию припахать, типа разложить что-то, или расставить, а этого не хотелось.

— Cтепочка, иди, пожалуйста, куда-нибудь не сюда, я очень тебя прошу! Хоть на полчаса дай мне подумать!

Видя, что от Катерины сейчас искры полетят, Степан покладисто удалился, пожимая плечами.

— Ой, какой страшный! Даже подойти неприятно. А уж… — Катерина подошла вплотную к лежащему, склонилась было и отскочила.

— Интересно, а через платочек если? Или так не считается? — она достала белый платок, с сомнением осмотрела морду, аккуратно положила платок на лоб жуткой личины. Разгладила.

— Нет, наверное, всё-таки не подействует! Ну, хоть протереть что ли. Какие тут над ним мыши летучие пролетали и роняли чего-нибудь? Почем я знаю? — Катерина быстро плеснула на платок дубовой воды, известной своими дезинфицирующими свойствами, и, брезгливо морщась, обтерла лоб Бажена. Убрала воду и платок, скрыла сумку, в общем, тянула время, как могла. А потом глубоко вздохнула, и укоризненно сказала сама себе:

— В конце-то концов, папина двоюродная тетушка, которую мне всё детство при встрече приходилось целовать, ненамного приятнее. И, хотя я как-то по-другому это себе представляла, надо решиться, а то я себе не прощу, что даже не попыталась! — она решительно наклонилась и поцеловала Бажена в лоб, там где отвратительная холодная серая кожа бугрилась, украшенная неровными рядами чешуек. И ничего не произошло! Катя разочарованно выпрямилась, и тут только увидела, что на том месте, где коснулись её губы, появляется какое-то темное пятнышко, оно начало увеличиваться, края задымились. Драконья кожа начала сгорать, высвобождая светлую и ровную человеческую. Катя отступила ещё на шаг и прижала руки к груди. На секунду ей показалось, что она натворила какой-то беды, но вот уже закрытые глаза с багровой чешуей стали выглядеть как обычные глаза спящего человека.

Запах, странный и страшный запах, который он чуял когда-то очень давно, и надеялся больше никогда не услышать, настиг Волка в коридоре уже около зала, где была Катя, Бурый одним немыслимым прыжком пересек весь зал, прихватив по дороге Кота, Жаруся, которая, гораздо лучше Волка знала, как пахнет кожа дракона, которая плавится, ринулась туда же, поймав за плечо поскользнувшегося Степана, и они все замерли, глядя, как спадает последний клок мерзкой личины, и превращается в дым, не долетев до блестящего пола.

— Катя, а Катя, а ты чего сделала-то? — тон Степана до того напоминал вопрос из мультика про Алешу Поповича «Алешенька, а ты где камушек-то взял?», что Катерина не выдержала и хмыкнула. А потом, посмотрела на взволнованных и местами перепуганных друзей и объяснила:

— Чего-чего! Первую часть условия исполнила! — и повернулась к Коту. — Ты заметил, что не было сказано, что одна и та же девица должна оба условия выполнить?

— Я-то да, и всё думал, заметила ли ты. Небось, ещё в прошлый раз? — Баюн был не просто доволен, а очень доволен.

— Так, я не понял! Какое такое условие, что ты сделала? — Волк стал соображать, и ему стало нехорошо. — Какое, я спрашиваю?

Катя внезапно как-то устала. — Котик, покажи ему, прояви сон, как ты умеешь!