Лукоморские царства

— Катька! Я тебя очень прошу! Не надо так! Ну, прости меня, я дурак! Кать, ну, что ты! — Степан беспомощно топтался возле. Наконец, Катерина начала успокаиваться, не отрывая руки от лица, услала его за мокрым полотенцем, а пока он ходил, соображая где эти самые полотенца вообще могут быть, чуть с головой не нырнула в ведро с ледяной водой. Потом умылась водой из дубового источника, рассудив, что хуже уже не будет, и немного привела себя в порядок.

— Кать, ты как? — Степан приволок абсолютно мокрую тряпку, величиной с простыню и старательно вручил её Катерине.

— Тебя только за смертью посылать. Чего это? — проворчала Катерина.

— Полотенце. Мокрое.

— Вот спасибо! Мне как раз можно целиком завернуться и ещё останется! Щедрая у тебя душа! — констатировала озадаченная Катерина.

Тут обоих разобрал смех. А уж когда, и наплакавшись и насмеявшись, они начали разговаривать, Степан и сам не заметил, что боль в сердце, тупая и сдавливающая всё сильнее, как стальная безжалостная пружина, куда-то уходит. К вечеру он осознал, что ему опять хочется жить, настроение стремительно улучшилось, и он, понукаемый Катериной, отправился вместе с Ивашкой, которого Гордея с позором выгнала, а Кот подобрал, встречать Елисея.

Катерина доплелась до своей комнаты и рухнула на лавку. Лежа на спине, она считала сколько досок на потолке. Почему-то слева направо было больше, чем справа налево. Катерина пересчитала раз пять, и осознала, что противостояние с Кащеем далось ей легче, чем вытягивание несчастного дурня из его страданий. — Мужчины, чтоб им! — вывела Катерина вечную формулу, и количество досок наконец-то сошлось.

Глава 20. Ивашка

Уже было совсем темно, когда торжествующий царевич с невестой въехали в городские ворота. К сказочнице где-то за час до этого прибыли два Елисеева побратима, Емелян и Гаврила. Они попросили Катерину отправиться к старому царю, отцу Елисея, и встретить царевича торжественно там.

Катя заставила себя выбрать наряд, убрала волосы, умылась, и проследовала за ними в очень приличном и достойном виде. Царь, седой и худощавый старик, сердечно и ласково встретил Катерину. Елисей вернул отца из полутемной комнатушки в царские палаты, ему снова оказывали все царские почести, вокруг опять вились приближенные. Катя была рада, что эта история сложилась так хорошо! Царь настоял, чтобы Катя с ним вышла на крыльцо встречать царевича с невестой.

— Без тебя ничего бы этого не было! — он грозно нахмурил брови, не принимая отказа, и Катя уступила, чтобы его не расстраивать.

Только глубокой ночью родители невесты и сама Василиса отправились после пира в предоставленные им палаты, а хмельной и веселый Елисей был уведен побратимами к себе, и Катерине удалось пробраться к Коту, Степану и Бранко.

— Хорошо выглядишь, достойно, — кивнул Баюн, оглядывая сиреневый неяркий сарафан. — Только Жаруся сейчас отчитает, что тускловато.

— Переживу, — Катерина улыбнулась.

Жаруся не только не отчитала Катю, но ещё и похвалила. — Правильно, негоже от невесты внимание отвлекать!

— Да как Катька могла бы от Василисы внимание отвлечь? — ухмыльнулся Степан, припоминая рыжеволосую и синеглазую яркую Василису и тут же ойкнул, получив увесистый подзатыльник от Кота.

— Дурень! Чтобы ты ещё что-то понимал! — добавил Кот.

Катя даже не расстроилась и не обиделась на Степку. — В самом-то деле, подумаешь?

Утром явился Елисей, и, выяснив, что они собираются обратно, поминутно хватаясь за голову, отчаянно болевшую после вчерашних хмельных медов, начал их умолять остаться на свадебный пир. И уговорил!

Катерина скучала по дому, да и по Дубу тоже, по холодным золотым дождям, стучащим в дубовые листья. Но, решила праздник никому не портить, и мнение свое не высказывать. В городе ей не нравилось. Слишком много любопытствующих. Хотя, нашлось и интересное занятие. Ивашка, который ходил за ней как собака, оказывается, был совершенно забит. Его радовала вкусная еда, постель не в виде пустого мешка под дверью, а нормальная. Одежда. Катерина взялась учить его читать, и радовалась, как он жадно схватывает любые сведения. Степана Ивашка начал раздражать и чем дальше, тем больше.

— Завела себе пёсика? — спросил он после очередного урока, хорошо, что хоть дождался, пока мальчишка уйдет.

— Ты чего? — Катерина не поняла, с чего это Степан злится. — Какая муха тебя укусила?

— А ты чего? Возишься с ним, возишься, гляди, сама не втюрься!

Катерина ограничилась тем, что презрительно покрутила пальцем у виска. Ушла к себе и раздраженно подумала, что такую глупость мог придумать только недавно контуженный на этой почве Степан. И ошиблась.