Лукоморские царства

Белоконный пошел, как только Катя тронула узду. Она не стала утруждаться открывание калитки, конь её просто перепрыгнул. Хорошо хоть, что в проулочке, куда калитка выходила, никого не было. Катерина сдерживала свое желание лететь как можно скорее, пока они не выбрались из города, запруженного народом и телегами. У неё даже хватило выдержки улыбаться и кивать на приветствия и пожелания. Катя проехала ворота, помахав удивленным стражникам, а потом быстрее, быстрее, на боковую дорогу, дальше, дальше через широченный луг, и дальше в лес. Конь всё увеличивал скорость, и по лесной пустой дороге уже несся белоснежный вихрь. Тяжелый плащ летел за спиной, мешал, и Катерина его убрала, прикоснувшись к перышку. Начался мелкий осенний холодный дождь, и он смывал злые слезы и остужал пылающие щёки. Катерина доехала до темного глубокого озерца, спешилась, намотав повод на руку, и пошла не разбирая дороги, пока не устала. И там, под темными елями, она вспомнила, что похожая обида в её жизни уже была, и точно так же хотелось спрятаться от всех, забиться в угол. В первом классе, посочувствовав мальчишке Власу, которого все обижали, и поддержав его, Катерина в один прекрасный день услышала такие же дурацкие предположения и от этого самого Власа, и от одноклассников. В семь лет очень обидно услышать, да на весь класс, о том, что ты побежишь к какому-то мальчишке по первому его свисту, особенно, если ты всего-то ему помогла! Спасла мама. Сначала просто утешала, а потом сказала:

— Катюша, мальчику сильно не повезло. Его не признают и не уважают и он пытался таким образом привлечь к себе внимание и заслужить одобрение ребят! Да, за твой счет, да, глупо и жестоко. Но за него ты отвечать не можешь, Бог с ним. Ты должна решить, что тебе самой делать с этим. Можно рыдать в углу. И показать, что он тебя задел и тебе больно. Можно сделать больно ему и отомстить. Но, в первом случае, получается, что ты уязвима, и кто-то обязательно попытается также снова за твой счет самоутвердиться. Во втором случае ты оказываешься не лучше этого дурачка. А он пока слабый и глупенький.

Катерина вытерла слезы, высморкалась и спросила: — А что можно сделать ещё?

— Можно простить, — и оглянувшись на плотно сжатые губы насупленой и зареванной Катьки, мама продолжила. — Это самое трудное и самое легкое. Трудное, потому что это всегда очень тяжело, прощать, когда тебе сделали больно, трудно подняться над случившимся, а легкое, потому что ты сама на себя не возьмешь эту обиду. Обиды, они как камни. Не простил, считай, за пазуху себе камушек положил, спрятал, и тащишь его дальше. Один, другой, третий. А потом уже и разогнуться сил не будет. И повыбрасывать эту гадость уже не сможешь, сросся с ней, сроднился. А попробуй простить! Ты же поняла, почему это случилось? От слабости этого Власа, от того, что он готов за сильными мальчишками тащиться как хвост, любой ценой привлекая их внимание, переступая по дороге через всех остальных и через тебя в том числе. Его пожалеть надо, он сам себе очень плохо делает! Но, это может сделать только тот, кто сильнее.

И Катерина тогда представила, каково будет Власу, который мало того, что сам прекрасно знает, что гадость сделал, и что потерял единственного человека, который к нему в классе хорошо относился, так ещё и ничего к лучшему в жизни не изменил. Презирать-то его только сильнее будут. Представила, да и простила… Как перешагнула это всё и выбросила! Общаться дальше не общалась, держалась подальше, но в ответ гадости делать не стала. Просто его не замечала. На глупые смешки одноклассников внимания не обращала, как их и не было, и ситуация, недавно казавшаяся такой безнадежной, разрешилась почти бесследно. Почти, потому что Владиславу легче не стало, а вот Катьку тихо и незаметно, но зауважали.

— И чего это я? — ели роняли на Катерину потоки капель. А она стояла, подняв лицо к небу, ловя дождь, и кажется, что этот дождь смывал остатки бешенной ярости, которая и пригнала её в этот лес. — Да, дурачком и вруном оказался этот Ивашка. Жаль. Ему вон как в жизни доставалось, видать, к хорошему не привык, бедняга… Мне-то что с того? Ну, наврал он людям, может, кто и поверил. Их дело. А моё дело до уровня Гордеи не опускаться. Ишь, чуть кидаться на людей не начала! А если бы хлыст в руки попался, тоже бы мальчишку ударила бы, лицо бы ему разбила? Дуреха! — она подошла к поваленному дереву, с него перелезла в седло, и потихоньку тронула коня. Он послушно повернулся обратно.

Баюн, трясясь на Сивке, ежился под дождём, и ругал себя, что поехал с Елисеем. — И Волка бы ему хватило за глаза! Сидел бы я у печки, с Катюшей, она бы погладила, причесала. А так, мокну почем зря!

Они подъехали к воротам, махнули дружинникам на воротах, и тут один из стражей сказал:

— Баюн, а ты сказочницу не встретил? Она верхом поехала, и давно уже! Мы думали, что вам навстречу.

Баюн тревожно переглянулся с Бранко. — Нет, не встретил. А, может, она просто вокруг града прокатилась, да и другими вратами въехала?