Лукоморские царства

Торжественное приглашение на пир по поводу освобождения стольких земель, и как шепотом передавалось в городе, по поводу освобождения самого города от царицы Елены, было принесено царевичем Иваном-младшим. Он мялся, терзался, страдал и в конце концов пригласил Катерину танцевать с ним.

Катерина с сожалением махнула официальным письмом от его старшего брата, предусмотрительно вложенным в приглашение. — Первый танец занят.

— И я сам, своими руками это принес! — топнул ногой Иван. — Вот змей хитрый, внутрь вложил! Ладно, первый, а потом? Можно?

— Конечно! — Катерина помнила наставления Жаруси, полученные после их возвращения вчера.

— Здорово! — царевича вынесло в дверь.

— Как пить дать, помчался подбирать наряд. Он тот ещё модник! — крылья Жаруси пригнали к Катиному лицу небольшой сквозняк, но это было приятно.

— Я уже говорила тебе, что ты большая умница? Прости, но зеркало вчера не отдыхало. — Жаруся подмигнула Катерине. — Я надеюсь, что меня тоже касается то, что ты сказала Волку?

— И тебя и Кота, и Сивку! — Катя закружилась в невесомости с Птицей по горнице.

— Знаешь, это редкость. Даже в Лукоморье. Побратимство, это такое серьезное дело, но мы очень рады! — каждое перо Жаруси переливлось и светилось, и Катерине казалось, что она кружится в невесомом потоке солнечного света.

— Я тоже! Очень!

— Мы давно общаемся, а потом и дружить начали, но ты нас связала окончательно! — Птица на секунду приникла к Кате, словно обняв.

Вечером Катерина была плотно закутана в плащ западного образца с капюшоном. Так и вышла из комнаты, где они с Жарусей пробыли совершенно неприличное количество времени!

— Да что же это такое! Сколько же можно! Ой! — Степану досталось острым клювом по макушке.

— Молчи, целее будешь, — флегматично заметил Волк, который никуда было и не собирался, но был Жарусей пойман, скручен, приперт к стенке, и был вынужден пообещать, что на чуть-чуть пойдет Катю проводить! Его Жаруся нарядила в яркий алый кафтан, синие штаны, шитую золотом шапку. Причем, при этом он так и стоял, подпирая собой стену. Кот с широченной улыбкой на всё это поглядывал. Потом Жаруся повернулась к Степану и тот попятился от её хищного прищура.

— Тааак, зеленый кафтан, штаны темнее, шапка с опушкой, серебро. Стоять! Куда пошел? Кушак с лалами! Корзно! Нет, длинее. Фибула поменьше, пустить лалы по краю! Стоять, я кому сказала!

— Вот! Вот теперь и в пир и в мир и в добрые люди! — Жаруся кивнула, очень собой довольная.

Они вышли, кони уже ждали у двери, Катерина так и ехала в плаще и капюшоне. И вошла так во дворец, опустив голову, придерживая капюшон. Степан не очень понимал, зачем такая таинственность? Войдя в палату, он был ошарашен. Царь Василий любил пиры, но тут он превзошел себя! Много земель освободилось, соседка-царевна всё-таки угомонилась, зато обидела сказочницу, да и сама обиделась, надо было как-то загладить неприятное впечатление у обеих! Стены затянуты дорогими тканями, всё ярко освещено, все присутствующие одеты очень красочно. Особенно приглашенная царевна Елена. Вся в золотой парче, в драгоценных украшениях, она было воистину прекрасна. И спокойна, очень спокойна.

Катя потихоньку вздохнула. И коснулась застежки плаща. Пополз вниз тяжелый темный шелк, белое с серебром и нежно-голубым платье и венец, тоже весь светлый, летящий, украшенный дрожащими голубыми капельками-камнями. Елена сразу стала казаться аляповатой, обвешенной тяжелыми золотыми блестками. И мгновенно поняла это. Поджала губы, скривилась, но тут же надела маску равнодушного спокойствия.

Катерина поплыла на полу так, будто вообще не шла, а летела. К ней навстречу шагнул Тимофей, и едва дождавшись музыки, повел светлую, легкую, спокойную Катерину в танце. Она ни разу даже не посмотрела в сторону Елены. Та начала закипать. Потом, как только начался второй танец, сразу руку Катерины перехватил младший царевич. За этим с легкой улыбкой наблюдал Бранко. Потом, когда люди потянулись к столам, он, издалека поклонившись Катерине, ушел. Катерина продолжала танцевать, да так, что мало кто и есть мог, тяжело было глаза оторвать.

Елена тоже потихоньку отходила к двери и, наконец, ушла. Катя наблюдала за дверью, отвечая собеседниками, и мило улыбаясь.

Волк-Бранко прошел к гостевому дому. Вошел, закрыл за собой дверь, и услышал за спиной знакомый звук, очень напоминавший кошачье мурлыканье.

— Кот? Что ты здесь забыл? Ты же был на пиру!

— Был, да сплыл, и сюда приплыл, на сонном плоту, на высоком мосту, — котовое мурлыканье сплелось в легкие сонные сети, захватившие Волка и опутавшие его сознание.

Волк секунду постоял, покачиваясь с растерянным видом, а потом рухнул как подкошенный. С грохотом.

— Забирай! — Баюн пошире открыл дверь комнаты, откуда вылетела Жаруся и потрясла головой.

— Ты даже меня чуть не усыпил! Не перестарался? Он завтра-то проснется? Или на неделю?

— Завтра, если не добавить! — хмыкнул Баюн.