Лукоморские царства

Туман был густой, да ещё кое-где закручивался завитками, кружился. Степан хватался за рукоять меча каждый раз, когда хоть краем глаза замечал движение. В конце концов, он просто вынул меч и шел с ним. Так было спокойнее. Именно благодаря мечу, Степан и заметил движение тварей! В сияющем лезвии с яростным золотым свечением отразился чешуйчатый лучник с оскаленной пастью стоящий сзади, он целился в спину Катерине. Степан успел в прыжке достать её и рвануть в сторону. Катька только вскрикнула. А гудящая в воздухе стрела прошла мимо. Степан махнул мечом, с него слетела широкая золотая волна и раздался многоголосый вой, мгновенно стихнувший.

— За дерево, стань за дерево. И стой так. Не высовывайся! — Степан настороженно выглянул из-за толстенной сосны. Никого. Он решил, что так как за любым деревом их кто-то может поджидать, лучше всего просто мечом очистить окрестности. Он покрепче взялся за рукоять, и направил меч сначала левее направления первого удара, золотая волна с меча послушно ушла в туман, в отдалении раздались вопли и звон оружия, потом правее, там — тишина. Степан пошел по кругу, с меча стекали золотые волны, как расплавленный металл лился, струился невесомо над землёй, очищая туман от пришлой нечисти.

— Катерина, можно выходить! По-моему уже чисто! — его голос в тумане был едва слышен. — Вот же мерзкая штука, даже ничего не слышно толком в этой гадости! Катерина! Да где ты!

Он, ругаясь под нос на туман и девчонку, которая, небось от страха сидит, сжавшись в комок и заткнув уши, обошел сосну, за которой должна была стоять Катерина.

— Ну, что ты тут застыла?! — он с возмущением посмотрел на стоящую очень прямо и ровно Катьку. Она как-то слишком медленно повернула к нему голову, и он схватился за ствол сосны, чтобы не упасть.

Глаза Катьки казались огромными, и дышала она как-то совсем редко, а плече торчала черная короткая стрела, не давая двинуться с места. Губы чуть шевельнулись:

— Сзади, берегись!

Степан разворачиваясь уловил движение на дереве гораздо выше, чем он посылал золотые удары кладенца. Он, яростно размахнувшись, отправил золото с меча вверх, и с ели, стоящей невдалеке, с диким визгом рухнула мелкая кряжистая тварь, вооруженная легким арбалетом.

Степан, в ярости закусив губы, посылал удары вверх по кругу и эта тактика сняла ещё двух арбалетчиков, сидящих в засаде в отдалении.

— Кать! — Степан кинулся к девчонке, только и успел меч вложить меч в ножны, и тут уж она не выдержала. Заплакала, и заскулила тоненько, как щенок.

— Катька, вода! — он судорожно выхватил из своей сумки, переданный ему Котом ещё в Дубе, жесткий футляр, в котором были бутылочки с живой и мертвой водой.

— Степ, надо вынуть стрелу. Я больше не выстою так. Воду, сначала мертвую, потом живую на рану. И каплю живой дать… — глаза у Катерины начали закрываться, она цеплялась здоровой рукой за ствол сосны, стараясь устоять на ногах, но получалось уже совсем плохо.

— Вынуть стрелу? — Степану было проще очистить весь лес от тварей или самому пойти в лобовую атаку на любого монстра. Но, вокруг-то никого. Сама себе Катерина точно не поможет. И так уже из последних сил держится.

— Степ, скорее, прошу… — голос совсем слабый.

Степан решительно подошел, уперся левой рукой в ствол сосны, правой взялся за древко, закрыл глаза и рванул. Катерину бросило на него, и Степан едва смог её удержать. Что-то в правой руке сильно мешало, он сообразил, что это та самая стрела, мокрая от крови, и зачем-то он сунул её в свою сумку, а потом, перевернув Катьку вверх лицом, бережно уложил на мох. Конечно, она уже была без сознания.

— Так, мертвую на рану, — Степан с перепугу плеснул воду прямо на одежду. К счастью на рану все-таки попало. Сквозь дыру в ткани он увидел как края страшной рваной раны сходятся, плотно соединяются. — Потом живой, — командовал сам себе Степан, воды плеснул уже более бережно, к тому же часть крови смылась, и было отлично видно, как исчезает даже след от раны.

— И наконец, каплю живой дать! Какие губы у Катьки бледные! Хоть бы не опоздал! — он не стал мелочиться, и Катерина чуть не захлебнулась от потока живой воды. Откашливаясь и открывая глаза, она с ужасом на него уставилась.

— Всё, всё уже, не бойся. Всё хорошо! — Степан и сам бы не отказался от живой воды. — Лучше бы сам стрелу поймал. Вот, правда! Прости, я не досмотрел!

— Степ, ты что? За что прости! Ты меня спас, вообще-то. — Катерина с трудом села. С трудом не потому, что что-то болело, а потому, что от страха всё тело стало каким-то негнущимся.

— Ты… Ты долго там стояла? — Степану было неловко смотреть на залитую кровью Катьку, чуть не погибшую из-за его небрежности! Если бы хоть не знал, можно было бы простить! Но в играх ведь тысячу раз видел такие засады стрелков на деревьях!