Лукреция Борджиа. Эпоха и жизнь блестящей обольстительницы

Все беды прошедших месяцев – смерть отца, маленького сына, чума, голод, изуродованные глаза Джулио – вызвали у Альфонсо вполне понятную реакцию. Он снял наложенные герцогом Эрколе в последние годы жизни запреты на карнавальные костюмы и придумал новые забавы для простого люда, игры, театрализованные представления и рыцарские поединки. Это был первый устраиваемый им карнавал, и ему хотелось создать незабываемое зрелище. Ежедневные маскарады и ежевечерние балы и театрализованные представления, после которых гости заканчивали вечер в апартаментах герцогини. Думая о доне Джулио, старые придворные только качали головами, неодобрительно отзываясь о таком необузданном веселье. Что уж говорить о том, что начисто заброшены все государственные дела и не рассматриваются даже прошения горожан!

Помолвка Анджелы Борджиа стала главным событием сезона. Безусловно, не с Джулио, которому теперь, больше чем когда-либо, требуются дисциплина и порядок, свойственные духовной жизни, причем до такой степени, что Лукреция собственноручно пишет приору Джеросолимитани в Венецию с просьбой о должности и бенефициях для своего деверя в Мальтийском ордене. Семейство д'Эсте желало одного – увидеть пылкую Анджелу замужем, чтобы больше не возникало никаких внутрисемейных неожиданностей. 18 декабря 1506 года Проспери отправляет важное сообщение: «Я пришел к заключению, что донна Анджела родила ребенка на корабле». Быстро находят человека, готового ради выгоды (близкое родство с правящим домом) не обращать внимания на ее сомнительное прошлое. Этим человеком оказался Алессандро Пио де Сассуоло.

Карнавал, естественно, вызвал тоску и гнев дона Джулио, забытого своими эгоистичными братьями и ветреной Анджелой. Пребывая в одиночестве в темной комнате, дон Джулио, прислушиваясь к шумному веселью, царящему в Ферраре, размышлял о своем незавидном положении и плакался на судьбу. Ферранте подпадает под влияние брата, тем более что и сам ненавидит старших братьев. Вдвоем они шаг за шагом разрабатывают план мести. Виноват не только кардинал; герцог, не желающий сурово покарать преступника, ничуть не лучше брата. Мысль избавиться от старших братьев и в качестве награды получить герцогство кажется обоим восхитительной. Поначалу детальное обсуждение плана тешило их самолюбие, но постепенно у них созрел заговор. К ним присоединились и другие, недовольные сложившемся положением вещей: Альбертино Боччетти (Альфонсо д'Эсте претендовал на Сан-Чезарио, принадлежавший Боччетти), его зять Джерардо де Роберти, капитан стражи герцога, и Джан Чанторе ди Гуасконья, священник, благодаря изумительному голосу пользовавшийся особой благосклонностью Эрколе и Альфонсо. Абсолютно ясно, почему младшие братья замышляли заговор, а вот с какой стати к ним присоединился Джан Чанторе, понять трудно. Может, он возлагал большие надежды на младших братьев д'Эсте, а может, у него были личные причины ненавидеть герцога Альфонсо. Так или иначе, но этот толстый гасконский священник присоединился к Джулио и Ферранте. Заговорщики продемонстрировали полную несостоятельность даже в совершении преступления. Воспользовавшись тем, что Альфонсо безоговорочно доверял священнику, во время очередной вечеринки гасконец связал обнаженного герцога прямо в постели куртизанки. Заговорщики собирались воспользоваться ядом, поэтому Джан Чанторе не посмел заколоть герцога кинжалом. Он сам же и освободил Альфонсо, который тут же разразился смехом, решив, что стал участником новой игры. Заговорщики предприняли еще одну попытку. С оружием в руках они поджидали Альфонсо на перекрестке дорог, а он в тот день поехал другим путем.

В апреле 1506 года, оставив бразды правления в руках жены и кардинала Ипполито, Альфонсо отправился путешествовать. Вероятно, именно в это время кардинал, мастерски расставив сети, выявил исполнителей заговора и сообщил об этом старшему брату.