Лукреция Борджиа. Эпоха и жизнь блестящей обольстительницы

Следующим, появившимся на сцене просителем был человек, уже делавший предложение в 1498 году, – Франческо Орсини, герцог де Гравина. Возлагая серьезные надежды на успех предприятия, он в середине октября 1500 года покинул свои владения и 26 октября появился в Трани, куда с большой кавалькадой по пути в монастырь Санта Чиара уже прибыла его молодая любовница, собиравшаяся постричься в монахини. Публичный разрыв отношений, по всей видимости, был предназначен для того, чтобы о нем заговорили. 6 декабря герцог де Гравина прибыл в Рим, где был любезно встречен папой, который принялся торговаться с герцогом, так и не достигнув общего решения, поскольку такое решение уже были принято с Оттавиано Колонна. У Гравина были все основания полагать, что во второй половине ноября в ватиканских кругах вопрос со свадьбой будет улажен. Так как будущий муж был вдовцом с двумя сыновьями, соглашение должно включать статью, оговаривающую, что детям будет уготована духовная карьера и получение богатых бенефиций, обеспеченные частично кардиналом Орсини, который был необычайно богат, а частично папой. Это соглашение являлось бы гарантией того, что потомство в новом браке унаследует титулы и герцогство.

Думаю, Лукреция считала осень, заставившую ее вернуться в Рим и обосноваться во дворце Санта-Мария-ин-Портико, отвратительной. Когда папа вызвал ее в Ватикан, чтобы сообщить о том, что де Гравина просит ее руки, Лукреция спокойно отвергла это предложение. «Почему?» – поинтересовался понтифик, который был не очень удивлен отказом, но ему не терпелось узнать, что именно она ответит. Вместо ответа, который папа ожидал услышать, дочь заявила, что не хочет вступать в повторный брак, так как «мои мужья были несчастны», а желает посвятить свою жизнь сыну. Санудо добавляет, что она вышла от папы в ярости. Узнав об отказе, герцог де Гравина ужасно разозлился, поскольку подозревал, что понтифик играл с ним и мог навязать свою волю дочери. И ведь де Гравина оказался прав! Если бы папа действительно собирался выдать Лукрецию замуж за Орсини, он, заранее зная реакцию дочери, не поставил бы его в неудобное положение, связанное с отказом. Александра VI устраивало, что его дочь окружена претендентами на руку, поскольку, во-первых, увеличивало значимость данного ею согласия, а во-вторых, давало ему свободу для маневров в соответствии с испытанной им не раз системой. Он вновь смог вернуться к старой мысли о браке в Испании и в феврале послал туда епископа с поручением договориться о свадьбе. Испанским претендентом был «некий граф», бывший, должно быть, хорошей парой, поскольку в качестве награды епископу, ведущему переговоры, была обещана кардинальская шляпа. Однако нам неизвестно, чем закончилась эта история. Интенсивное движение вокруг Лукреции доказывало, что люди не опасались брака с дочерью папы. Тем временем французский король, в котором Валентинуа видел самого преданного союзника, подсмеивался над матримониальной манией Борджиа. Он объяснил феррарскому послу, что слышал, будто папа хочет выдать свою дочь за маркиза Монферрато, обещая ему превосходно укрепленный город Александрию на Танаро, который контролирует всю верхнюю долину реки По. Людовику казалось абсурдом давать такие обещания; эта черта Борджиа являлась признаком их сверхъестественной уверенности в себе, присущей их характеру. К данному моменту Лукреция уже отказала графу Линьи, Оттавиано Колонна и Франческо де Гравина, хотя с каждым отказом ее решимость уменьшалась. Постоянные размышления и поиск ответов в собственной душе привели ее к другого рода подчинению.

Лукреции было только двадцать лет, но у нее уже не осталось никаких иллюзий, а теперь она еще испытывала неуверенность в себе. Она понимала, что единственный способ преодолеть меланхолию, раздражение – это обрести внутреннюю силу. Это необходимое одиночество, столь любимое Лукрецией, было одиночеством, наполненным воспоминаниями. В конечном счете Лукреция пришла к выводу, что нуждается в минимальной физической защите, чтобы каждый рассвет не таил в себе угрозу, а осознав это, поняла, что должна уехать из Рима с человеком, по крайней мере, таким же могущественным, как ее отец, и чье будущее не зависело от Чезаре. Стать женой правителя царствующей династии – вот единственно правильное решение! Теперь, не задумываясь о том, что скажет ее семья, она впервые сознательно отказалась от окружавших ее претендентов и направила свой взгляд в ином направлении.

Глава 6 Третье замужество