Лукреция Борджиа. Три свадьбы, одна любовь

Впрочем, какой прок знать об этом Лукреции или кому бы то ни было еще? Брак заключался не по любви. И даже не по взаимной симпатии. Это был чисто политический союз. Феррара, пусть высокомерная и чванливая, но столь уязвимая в этой новой Италии, выиграет, получив союзника в борьбе с Венецией, иммунитет от безудержного честолюбия Чезаре и баснословное приданое, а семья Борджиа обеспечит безопасность северным границам своих земель и получит по-настоящему законную королевскую ветвь на своем семейном древе, став частью одной из самых выдающихся династий Италии. И неизвестно, кто из них в итоге окажется в большем выигрыше.

А Лукреция? Что ж, впервые в жизни Лукреция получит дом и независимость вдали от своей семьи при одном из самых замечательных дворов тех дней. Она решила не задумываться о внешности нового мужа, вместо этого целиком погрузившись в мечты о чудесах того города, где он живет.

* * *

Когда по основным пунктам удалось более или менее достичь договоренности, Эрколе отправил двух особых представителей, чтобы те побольше разузнали о невесте. Какое-то время эти двое могли лишь без конца посещать многочисленные празднества, последовавшие за официальным объявлением о помолвке. Чезаре вернулся из Неаполя и снова чувствовал себя отлично. Он отбросил мрачный настрой и присоединился к остальным Борджиа в стремлении во что бы то ни стало очаровать Феррару. Папа, энергия которого с каждой победой лишь росла, не ложился до рассвета, а поскольку больше всего он любил смотреть на то, как его дети танцуют друг с другом, все остальные тоже должны были остаться и смотреть вместе с ним.

– Думаю, вы согласитесь, что ваша будущая герцогиня полна изящества, – с гордостью заявил он двум представителям Феррары, у которых уже слипались глаза.

Но ради этого зрелища стоило поступиться сном. Зал освещали факелы и свечи, а вымощенный плиткой пол сверкал под ногами. Лукреция славилась тем, что в танцах не знала себе равных, и лишь Чезаре был в состоянии поспеть за ней. Барабаны и трубы брали столь бодрый ритм, что временами казалось, будто ноги танцующих едва касаются земли, а юбки Лукреции кружатся водоворотом. Затем следовал другой пассаж, где тон задавали лютни, а двое крадучись, скользя, обходили друг друга, и, словно в пламени свечи, в их грации сквозило напряжение, почти агрессия, тотчас передающаяся зрителям. Все в зале знали о натянутых отношениях между братом и сестрой, и их тела будто говорили то, на что никогда не осмелились бы их языки. Когда же они в последний раз танцевали вместе? Давно, и все знали об этом.

– Герцог и его сестра и любят, и ненавидят друг друга, – перешептывались в толпе, пока папа, ничего вокруг не замечая, с широкой улыбкой наблюдал за своими детьми. Послы, очумевшие от жары, судорожно подбирали слова, чтобы описать запутанные отношения в этой семье, которая вскоре станет частью их собственной.

* * *

– Ах, госпожа, город вас очарует.

– Да, уверена, так и будет.

– Второго такого нет во всем христианском мире.

Лукреция выглядела веселой и вся светилась в предвкушении перемен.

– А правда, что герцог Эрколе снес половину города, чтобы возвести на его месте новые дома?

– Госпожа, еще ни один город Италии не строил столь амбициозных планов. Дороги теперь такие широкие, что на них можно устраивать гонки колесниц, а дома построены в новом стиле, в каждом свой двор и сад. Сейчас возводится дворец, стены которого будут украшены драгоценными камнями.

– Драгоценными камнями?

– Да, брильянтами. Это новый способ кладки, придуманный Россетти, архитектором герцога. Этот человек – настоящее чудо! Я удивлен, что его не вызвали в Рим. Еще у нас есть замок, а у реки Дворец-чтобы-разгонять-скуку. Да, так он и называется. Фрески его не имеют себе равных по красоте, а какие там дают концерты! Герцог – известный любитель музыки. Скоро вы сами все увидите.

– А поэты? Поэты у вас есть?

– Ах, наши поэты помогают управлять государством. – Юристы по образованию и дипломаты по профессии, эти двое довели свой навык совместных выступлений до совершенства, особенно когда разговор касался красочного описания их родного дома. – Маттео Боярдо правит Реджо и Моденой, слова льются из него как жидкое золото. Вы любите поэзию?

– Да, очень. У нас было несколько поэтов, раньше, при муже… – Она запнулась.

Улыбки застыли у них на лицах, и Лукреция беспечно махнула рукой. При муже… Можно подумать, что у нее никогда не было второго мужа. На секунду в голове у нее возник образ скульптуры, виденной однажды в базилике Святого Петра: высеченная из белого мрамора женщина с покорным видом держит на коленях тело прекрасного мужчины. «Не сейчас, – подумала она. – У меня еще будет время. Просто не думай об этом сейчас».

– Да, – тихо сказала она. – Я люблю поэзию.

– В таком случае вы знаете Пьетро Бембо. Он выдающийся ученый и часто посещает Феррару. Говорят, сейчас он пишет великолепную поэму о любви, какой мир не видел с тех времен, когда Петрарка окунал перо в чернильницу, работая над своими сонетами.