Лукреция Борджиа. Три свадьбы, одна любовь

Верхом он проводил не меньше времени, чем на ногах: состязался в скорости, охотился или совершенствовался в прыжках на ходу с одного коня на другого. В Риме, в садах летнего дворца Ватикана, он практиковался в искусстве владения клинком: как рапирой, так и двуручным боевым мечом, стальным чудовищем, обращение с которым требует невероятно много сил и умения. Молодой бык Борджиа надрывался с раннего утра, как один, так и сражаясь с бойцами, присланными проверить его навыки.

С рапирой он управлялся куда изящней, совсем как профессионал. Сегодня он испытывал кольчугу. Три мастера состязались за право изготовить защиту для его драгоценного тела. Он крутился по двору, и кольчуга сверкала на нем тысячами крошечных стальных петелек, будто гипнотизируя, так что двое из его противников оступились. А может быть, просто поддались, ведь сражаться с любимым сыном папы небезопасно. Несколько недель тренировок – и Чезаре остался без партнеров.

– Вроде ты говорил, что они солдаты, – жаловался он Микелетто, который стоял в тени и делал какие-то заметки. – Никто из них даже особо не старался.

– А чего вы ожидали? Им платят за то, чтобы драться, а не за то, чтобы побеждать.

– Так заплати им больше, и пусть лучше стараются.

– А что случится, если вас поранят? Мы доплатим им сверху или вздернем на виселицу за то, что они проткнули сына папы?

– Тогда ты дерись со мной.

– С удовольствием.

– На двуручных мечах.

– Ох, слишком жарко для дополнительных доспехов.

– Пытаешься оправдать свое поражение?

Они надели нагрудники и шлемы и заскользили по кругу, делая ложные выпады и блокируя их, пока один не бросился на второго всерьез: огромные мечи со стуком перекрестились и сцепились как магниты, а их владельцы покачивались и толкались, пытаясь взять верх, пока наконец не разошлись, чтобы снова пуститься в свой несуразный танец. Звяканье стали, кряхтенье и возгласы еще долго разносились по саду. Но Чезаре и не думал сдаваться.

– Хватит! – закричал наконец Микелетто, отступая назад и бросая меч на землю. Он снял шлем и стряхнул пот с волос, на лице играла ухмылка. – Видит Бог, вам лучше побыстрее оставить церковь. Не знаю, сколько еще смогу вынести этих «ненастоящих» боев.

* * *

Неопределенность надоела не только Микелетто. Уже несколько месяцев ходили слухи, что кардинал Валенсии собирается сбросить алую рясу и посвятить себя военной карьере. Но пока все было по-прежнему.

Их не пугали масштабы задуманного. Папа, способный восстановить девственность своей дочери, определенно найдет, как его сыну вновь отрастить волосы на тонзуре. Нет, проблема была более прозаичной: деньги. Тридцать пять тысяч дукатов в год, если быть точным. Именно столько составлял доход от Валенсии и десяти других церковных приходов, которыми владел Чезаре: с ними кардинал эпохи Возрождения мог жить, ни в чем себе не отказывая, а без них сын папы римского останется всего лишь известной личностью без гроша в кармане. На что он тогда купит самую лучшую кольчугу? Или заплатит шпионам за услуги? Или – что куда важнее – как сможет стать тем человеком, за которого будет счастлива выйти замуж дочь какого-нибудь короля?

Папа делал все, что в его силах. Если бы Чезаре не стал кардиналом, ему, как старшему сыну Борджиа, по праву принадлежали бы титул и испанские земли Гандии. Теперь, однако, все это отошло его трехлетнему племяннику, и при малейшем намеке на возможность переиграть ситуацию испанская корона гневно шипела в дипломатической переписке. Возмущаться поведением папы уже вошло у них в привычку. Услышав, что кардинал Валенсии собирается отречься от священных обетов, к Александру на аудиенцию прибыл посол, посчитавший, что вправе давать советы по делам церкви.

– Да кем он себя возомнил? – зарычал папа, едва за послом закрылась дверь. – Как смеют эти испанцы читать нам нотации?

– Смеют, ведь у них теперь Новый Свет, откуда сыплется серебро и золото, стоит только чуть погрозить мечом, – сказал Чезаре. «И ты отдал им его», – мог добавить он, но подумал, что лучше не стоит.

– Ах, черт их побери! Они не нужны нам!

– Ты хочешь сказать: мы не нужны им?

– Что ж, однажды мы им понадобимся. Рано или поздно все приходят к нам.

* * *

Рано или поздно все приходят. В этом и состоит прелесть такой работы. Если не Испания, то Франция. Александр знал о проблемах нового короля Франции еще до того, как тот сам узнал о них. Ах, что за удовольствие наблюдать за ходом событий! Людовик унаследовал лишь совсем недавно объединенную страну. Бретань, в частности, принадлежала вдове покойного короля – Анне, и без нее она может снова потребовать независимости. Очевидно, ради блага Франции новый король должен на ней жениться. Лучшего не пожелает ни один мужчина: она прелестна, и он легко бы полюбил ее, но вот незадача, Людовик уже женат.