Лукреция с Воробьевых гор

— Здравствуй. — Марина сразу заговорила на «ты», обозначив степень своей раскрепощенности. Мы-то с ней, в сущности, не были знакомы. — Ой, куда же ты столько таскаешь, подружка? Игорь, ты почему позволяешь жене надрываться?..

— Да не знаю, в доме вроде всего хватает, — проговорил Игорь. — Просто Лариса любит, чтобы был запас…

Журнальный столик был накрыт, на нем стояли тарелки с бужениной, шампиньонами, крабовым салатом. Игорь, видимо, расстарался. Они пили шампанское.

— Присаживайся к нам, отдохни от трудов праведных, — пригласила меня гостья. — Ты не в претензии, что я, не предупредив тебя, навестила друга детства?

— Нет, не в претензии, — ошеломленная ее напором, ответила я.

— И правильно. Ко мне ревновать не надо. Меня нет в вашей реальности. — Марина сделала плавный жест кистью руки. — Меня нет, не существует… Я сама в действительной жизни чувствую себя курицей, слетевшей с насеста…

— Твой насест хорошо оплачивают? — с набитым ртом полюбопытствовал Игорь.

— Какое там! Какие сейчас деньги у киношников? Меня мужья кормят. Им нравится быть женатыми на мне.

— Ты вроде сейчас в разводе…

— Не дают мне засидеться в холостячках, — с уморительной миной пожаловалась Марина. — Я недавно вышла замуж за Усольцева, знаешь Усольцева?

Мы знали. Усольцев был крупным банкиром, в его банке, как утверждала реклама, давали самые высокие проценты.

— А чем ты сейчас занята, Марина? — вежливо спросила я.

— Сейчас, Ларочка, я пребываю в творческом застое. Ну, немного пою… Клип мой видели?

И клип мы видели. В нем Марина, полуодетая, исполняла песню своего первого мужа.

— Отличный клип, — похвалил Игорь.

Я удивленно посмотрела на него. Всего неделю тому назад Игорь ярился по поводу этого клипа, называя его верхом безвкусицы. Он считал, что клипмейкера следует повесть за ноги.

— Ну вот, сейчас запускаем в прокат новый…

— А как же кино?

— Прохожу пробы, — нахмурившись, ответила Марина. — Совместный русско-французский проект. Сценарий крутой, об эмигрантах. Не знаю, получу роль или нет. Русские хотят меня, а французы Одилию Дюваль, не знаю, кто из нас победит…

— Победят деньги Усольцева, — заключила я.

Когда Марина ушла, мне очень досталось от Игоря за эту фразу.

— При чем тут деньги Усольцева?! — возмущался он. — Какое ты имеешь право оскорблять Марину? Она всего добилась своим собственным горбом… Кино — это особый мир, где мужья, какой бы пост они ни занимали, не помощники…

Я отмалчивалась, хотя прозвучавшее в голосе мужа раздражение глубоко задело меня. Мне почудилось, что он защищает не столько подругу детства, сколько самого себя, всю жизнь зависящего от других: от родителей, от меня, от благорасположения к нему на кафедре. Возмущение буквально душило меня, но я не произнесла ни слова в ответ.

На другой день я имела глупость рассказать сестре о появлении Марины в нашем доме.

Люся слушала меня безо всякого интереса. Однако, когда я упомянула, что Марина замужем за Усольцевым, в ее глазах зажегся хищный огонек.

— Усольцев? Это который банкир?.. Ого! Ничего себе! Слушай, а когда эта девица снова к вам пожалует?..

— Надеюсь, никогда, — не понимая ее горячности, сердито ответила я.

— Ты не права, Лариса, — вдруг напористо возразила Люся. — Ты вечно делаешь не то, что нужно… Общаешься не с теми, с кем следует… Твой муж, оказывается, умнее тебя…

— Да как же, — ехидно заметила я. — Ты сама называешь его вечным студентом.

— Все равно умнее! Он знает, с кем надо поддерживать отношения. А ты глупо ревнуешь его к этой даме…

— Да не ревную я!

— Нет, ревнуешь! Иначе бы осознала выгоды, которые сулит такое знакомство! Жена Усольцева! Вам обоим надо держаться за нее! Особенно если ты хоть что-то хочешь сделать для меня…

Такого поворота я не ожидала.

— Господи! Ты-то тут при чем?

— При том, что мое агентство могло бы взять у Усольцева кредиты, — удивляясь моей непонятливости, объяснила Люся. — Под небольшой процент по знакомству… Мне деньги вот как нужны! — Люся энергично чиркнула ладонью по горлу. — Ты, пожалуйста, представь меня этой Марине при случае…

Прошло какое-то время, и я поняла, что теме Марины в ближайшие дни не суждено исчерпаться. Мне позвонила Ася и таинственным голосом сказала, что ей необходимо со мною поговорить о чем-то очень важном… В ее голосе сквозило что-то вроде знакомого мне еще с общежитских времен сочувствия, когда Ася пребывала в надежде, что оно вот-вот мне понадобится.

Мы встретились у нее дома.

По тому, как долго Ася тянет со своим важным разговором, я поняла, она намерена со мной поделиться чем-то, доставляющим ей массу удовольствия — несмотря на похоронное выражение ее лица.

Роль утешительницы всегда прельщала Анну, но я все никак не предоставляла ей возможности выступить в этой роли… Ася не спешила что-нибудь сообщить мне, очевидно ожидая, что я ее прерву нетерпеливым вопросом, а я уже чувствовала в себе нарастающее раздражение… Первые полчаса прошли в рассказах о том, как обожают ее, Асю, Артурчик и Агафончик, так обожают, что из-за них она не может пойти на работу — муж и пес постоянно хотят видеть хозяйку дома.

Наконец подруга не выдержала: