Luminosity - Сияние разума (СИ)

Я подперла рукой подбородок, позволив терминологии о строении клеток свободно омывать мой мозг, и стала размышлять, как могут выглядеть фьорды вблизи.

*

Я действительно убедила Элис провести со мной небольшой эксперимент сразу после того, как я добралась до их дома. Хотя вампиры и могут видеть в темноте, она не могла перемещать точку взгляда так, как ей захочется. У нее не было склонности видеть всё так, будто она подсматривала из под кроватей или из-за картинных рам. Было больше похоже, что она стояла, и с высоты своего обычного роста, со своей нормальной четкостью обзора (если не считать расплывчатость, которая была свойственна видениям самим по себе) могла рассмотреть всё, что попадало в поле ее зрения.

Не исключено, что она могла бы увидеть, что я печатаю, даже если бы я поместила клавиатуру под нечто непрозрачное и выключила бы монитор, однако это вряд ли бы произошло случайно, и она пообещала так не делать, за исключением чрезвычайных ситуаций. (При этом обещании я заставила ее подчеркнуть, что “чрезвычайные ситуации” — это те, где она видит возможные исходы, в которых потом ситуация объясняется мне, и я согласна с тем, что Элис должна была подсмотреть мои записи. Я не была уверена в суждениях Элис, поскольку еще мало ее знала, чтобы оставить на ней всю ответственность.) Так что я могла обеспечить приватность своим записям, а если накроюсь плотным одеялом, придвинув экран вплотную к глазам — то и перечитывать все тоже смогу приватно.

С блокнотами все было не так просто. Печатать я могла и вслепую, но если пыталась писать на ощупь, у меня получались нечитаемые каракули, гуляющие по всей странице. Если же залезть под одеяло, настолько тонкое, чтобы пропускать нужное количество света, то вампир тоже сможет видеть сквозь него достаточно хорошо. У них была лежащая за гранью человеческих способностей возможность отфильтровать зрительные помехи в виде слоя промежуточного полупрозрачного материала от объектов, на которые они смотрят. Вампиры могли без труда сказать, что происходит за стеклянной дверью, даже если она была изрисована отвлекающими картинками, если там были хотя бы малейшие отверстия с неискаженным изображением. А человек увидит только само стекло и рисунок на нем, но не увидит, что происходит за стеклом.

Поэтому я решила все, что хочется сохранить в тайне, записывать в компьютер, когда он будет доступен. У плана было слабое место в том, что нужно было полагаться на свою слабую и ненадежную память для заполнения пробелов, которые неминуемо остаются при скорописи, но несколько месяцев можно было и потерпеть — а после, как я надеялась, мне вообще не понадобятся блокноты.

После разговора с Элис я села за кухонный стол и сделала домашнюю работу, уделив, однако, только половину внимания листкам с заданием и моей презентации по обществознанию. Эдвард сидел рядом со мной. У него хорошо получалось стараться меня не отвлекать. Он просто смотрел. Никто не может сидеть так неподвижно, как вампир. Но у него все равно было свойство притягивать мой взгляд; каждый раз, когда он менял положение, чтобы лучше видеть, что я делаю, я тут же на это реагировала.

Он сидел достаточно близко, чтобы я могла ощущать аромат его дыхания — он совершенно не походил на человеческий. Там не было влажности, запах был почти цветочным. Это было необычно — запах, ощущаемый мной, должен был быть запахом яда, но почему он был похож на фиалки? Или не фиалки — я не была уверена, с каким цветком его можно сравнить. В любом случае, что-то приятное. Но почему? В этом не было необходимости как в качестве меры для привлечения добычи. Им просто нужно было поймать одинокую жертву в безлюдном месте, и как только они это сделают, результат был уже заранее определен их силой и скоростью. Вампиры были до нелепости технически переусложнены, и я не могла дождаться момента, когда смогу поиграться со всеми этими новыми способностями…

С некоторым усилием я вернула свое внимание к прямоугольнику картона, на который пыталась перенести свои конспекты. “Исполнительная власть” — уже было написано там моим ужасным почерком. Я издала жалобное ворчание и закончила предложение. Спустя несколько коротких месяцев я смогу обладать идеальной памятью. И я изучала бесполезную ерунду, которую я не вспомню и через две недели, не то что бы через сто лет, только из-за того, что мне семнадцать, и это означает, что нужно ходить в школу и выдавать учителям правильные сведения в нужном формате в нужное время.

— Тебе не задают домашней работы? — спросила я, заполняя следующий лист.

— Я могу сделать все ночью, — ответил он. Невысказанной причиной было “так что я не должен терять на нее время, которое могу провести с тобой”. Я научилась читать лицо Эдварда и тон его голоса достаточно хорошо, по крайней мере, когда им владеет одно чувство, а не несколько сразу.

— Не может быть, чтобы за мной было так интересно наблюдать. Я — это я, и от скуки мне хочется лезть на стену, — пробормотала я, заполняя следующую карточку.