Луна и Солнце

Чем дальше в лес, тем тревожнее: впереди росли лишь коряги и кусты с сухими колючими ветвями, а мягкую тропинку сменила широкая и каменистая. Вой волков заставлял идти живее, становясь всё ближе и ближе. Катерина делала шаги всё шире и быстрее. Хруст веток и рычание – Катерина бросилась бежать. Бежала она на сверкающий огонёк в глубине леса. За спиной слышалась погоня; она сбросила накидку и корзинку с перекусом. Оглянувшись на мгновенье, девица увидела стаю волков, жадно преследовавших свою новую добычу. Закрыв от страха глаза, Катерина бежала что есть силы. Сердце вырывалось из груди, а ноги заплетались; словно хлебная коса, споткнувшись о камень, она упала, зажмурилась и ждала смерти. Но ничего не происходило. Открыла девица зелёные очи и, обернувшись, увидала лишь серого борова, который, морося своими тонкими копытцами, торопливо перебегал тропу и похрюкивал.

«Что за напасть? – не могла отдышаться Катерина. – Неужто почудилось?» – думала она, отрывая колючки с уже не такого чистого сарафана.

Посмотрела вперёд, а там избушка виднелась. Избушка та была окружена частоколом, да непростым: соединяла и пронизывала его железная нить, а к нити были руки подвязаны с острыми когтями. И не подойти никому к частоколу опасному, человек ли это, зверь, или птичка-синичка: сядет на столб, а её рука хвать, сожмёт до смерти – и за ограду. На столбах ближе к воротам черепа конские насажены. Из глазниц их огонь полыхал и освещал ворота, а ворота те были из костей разных. Охватил страх Катерину – ноги свинцовые стали, руки задрожали, сердце забилось так, что казалось ей эхо по лесу пошло. Шептала она:

«Если я бояться буду, ничего не выйдет – никогда я милого не увижу… А буду жить при купце противном, ручки ему целовать! Нет! Нет! Иду! У меня всё получится! Верю! Я верю, что смогу!»

Выдохнула она страх весь, прижала руки к груди и ступила на тропинку, к воротам ведущую. Шла она медленно и уверенно. Чем ближе подходила, тем ярче огонь полыхал синем пламенем. Зашевелились руки на частоколе, начали ногти свои об него точить да что попало вокруг хватать: ветки сухие да руки соседние. Подошла Катерина к воротам, начала рученьку свою к ним тянуть и вдруг слышит:

– Повезло тебе, что ты тощая! – сказал глухой противный голос. Отдёрнула Катерина руку, посмотрела на ворота – а там череп человеческий нижней челюстью щёлкнул, глазницей подмигнул и закряхтел, смеясь. Красавица не испугалась, пригляделась к нему и спросила:

– Что вы сказали?

Череп покосился на неё:

– Что, что? Тощая ты – повезло! Полная баба в руки бы цепкие попалась и за оградой уже валялась! – засмеялся череп. Его пугающий гогот стоял на весь лес. Противен ей стал череп – отклонилась она от него, выпрямилась, подбородок вверх, руки в крест и начала беседу с ехидной костяшкой.

– Не испугаешь меня, а ну отворяй калитку! – скомандовала красавица, ткнув пальцем ему в лоб.

– Калиточку тебе открыть? Эх, не могу: ручек-то у меня своих нет! – язвил череп. – Ты открой!

– Как? Как открыть? – не терпелось узнать Катерине.

– Вот темнота! Ключом, конечно же! Ключ мой в глазнице, в какой – не скажу: в правой, в левой, хоть в какой! Доставай! Только если ошибёшься… – злорадствовал череп.

– Что тогда? – спросила девица. Череп молчал и исподлобья улыбался красавице. – Что случится? Отвечай! – топнула она ногой.

– Только если ты не то выберешь – ты рука на частоколе! Справа от меня, там ещё есть свободное местечко, – подметил хитрый череп.

Не по себе стало Катерине. Посмотрела она на омертвевшие синие руки, что тянулись к ней да всё махали когтями, и сделала шаг назад от «друга» нового.

– Ну ладно, не такой уж я и ядовитый – подсоблю тебе. Отгадай загадку, и я скажу тебе, какую глазницу выбрать, – предложил он.

– Загадку? Ну, давай же свою загадку! – согласилась девица.

– Слушай. Кх-кх-кх… «В воде не тонет. В огне не горит. В земле не гниёт», – загадал череп и застыл в ожидании.

Задумалась Катерина и вспомнила детство своё. Вспомнила, как с матушкой Ольгой у коровы отёл принимали. Родился тогда телёнок мясистый, пятнистый, на копытцах еле стоял. Накрыла Ольга его сеном и говорит Катерине:

– Доченька как кликать его будем? – спрашивает и телёнка поглаживает. Посмотрела удивлённо маленькая Катерина на Ольгу и вопросы начала задавать:

– А зачем кликать его? Зачем называть нужно? Можно же просто его телёночком звать, всех матушек – красавицами, а девочек маленьких – доченьками?

Рассмеялась Ольга:

– Ах ты, милая моя доченька! Имя дают всем живым, человеку каждому, с рождения – это «лицо» твоё. Как жить будешь, какие поступки совершать и дела творить – хорошие иль плохие – всё то и будет отголоском твоего имени, – объяснила Ольга.

– Матушка, а имя… имя человеку на всю жизнь? – любопытствовала Катерина.

– На всю жизнь, – улыбаясь, отвечала Ольга. – Никто у тебя его не заберёт, в воде оно не тонет, в огне не горит, в матери-земле не гниёт!

Осветило Катерину это воспоминание – радость в глазах, улыбка в устах.

– Знаю я отгадку! Имя это! Имя, что всему живому даётся! – с гордостью заявила Катерина.