Луна как жерло пушки. Роман и повести

— А если с фашистскими солдатами? — не сводя глаз с двери, проговорил Волох. И добавил: — Или Карла, на несколько часов, а? — Заметив, что Грозан готов вспылить, он заговорил другим тоном: — Радиоприемник? У нас есть один, только слишком громоздкий, к тому же не ловит нужные станции. Найди какой-нибудь подержанный. И обязательно небольшой. Пусть еле-еле пищит, только чтоб ловил.

Гаврилэ молчал, хотя и обдумывал слова Волоха.

— Я пришлю за ним, слышишь? — продолжал настаивать Волох. — Кого-нибудь из учеников. Точнее, Матея Веригэ. Только скажи, когда прийти.

— Никогда, — отрезал Грозан. — Если нужно будет, то, конечно, найду. Хотя сначала посоветуюсь с хозяйкой… А ты — иди, иди своей дорогой… — Он взял Волоха за плечи, чтобы — как это могло показаться со стороны — выставить за дверь, однако в самом деле обхватил его руками и зашептал: — Отвечай немедленно, под честное слово: мы с тобой знакомы?

— Ни в коем случае, — с готовностью ответил Волох.

— Виделись только один раз, правда?

— Неправда — ни разу.

— И… никаких велосипедов, да?

— Вело… — он словно стал припоминать что-то. — Нет, нет. Никогда в жизни.

— Славу богу! — с облегчением вздохнул Гаврилэ. — И, значит, с нынешнего дня забудешь дорогу в мастерскую?

— Даже порог не переступлю. Но как насчет приемника? — напомнил Волох.

— Приемника? Я же сказал… нужно поговорить… с хозяйкой. Пока же… получай свою трубку и уходи!

— Одним духом! Смотри, Гаврилэ, если поручили определенное дело, то выполнять честно, без подвоха! Что же касается прогулок на велосипеде, — я не против, пожалуйста. Даже доволен… За Карла тоже большое спасибо. Так можешь и передать тому или тем… в общем, кому следует. Если не передал до сих пор… А жена у тебя хорошая… Что она, кстати, делает? Кроме детей, так сказать… Спрашиваю на всякий случай.

— Занимается вышивкой, дорогой товарищ! — стараясь рассеять подозрения Волоха, сухо ответил тот. — Вышивает… Подожди, сейчас покажу ее работу. — Он рванулся было к задней двери, но тут же остановился. — Что это я болтаю, господи? Все как есть перепутал! Не вышивает — шьет! Портниха! Знаешь, как хорошо, когда жена шьет? Очень большая экономия в хозяйстве! — Кажется, он оседлал любимого конька, заговорил с явным восторгом. — Мою старую одежду — представляешь? — ее давно пора выбросить, а она лицует, и пожалуйста — прекрасный костюм для мальчика, старшего… Любо-дорого посмотреть! Из его старого костюмчика — что ж поделаешь, вырос! — тоже перекраивает штанишки — младшему… Представляешь?

— Будь здоров!

"Чертов конспиратор, будь ты неладен! — подумал Волох, выйдя на улицу. — Схватил за плечи, якобы для того, чтоб выставить за дверь, сам же… успел засунуть в карман трубку".

"Все будет хорошо, товарищ…"

11

Расставшись с Волохом в больничном саду, Лилиана остро ощутила всю глубину обиды, незаслуженно нанесенной ей, и чувство горечи еще усиливалось оттого, что она ни капли не сомневалась в своей правоте. Никто, в конце концов, не имеет права указывать ей, кого любить и кого — нет.

Она ждала, надеялась, но поддержка не приходила.

"Ну ладно — другие, а Илие Кику?" Пекарь даже если и посочувствует, то сделает это для того, чтоб не показать своей любви, бескорыстной и безнадежной…

Вскоре она оказалась в полной изоляции, без какого-либо задания. Ей даже не поручали писать обращения к солдатам, те самые, на папиросной бумаге. Не назначали больше встреч, если же кто-то невзначай видел девушку на улице, то еще издали переходил на другую сторону или сворачивал обратно, лишь бы не попасться ей на глаза.

Кольцо все более сужалось, пока не наступила пора, когда она ни с кем больше не виделась, как будто перестала существовать для товарищей. Не удавалось посмотреть в лицо кому-либо из них — они скользили мимо, отчужденные, холодные как лед. То были самые тяжелые дни во всей ее жизни, даже тогда, когда недоверие высказывалось прямо в лицо, и то было не так горько. Перестав существовать для друзей, она не знала, зачем и самой жить дальше.

Даже Василе Антонюк, "доброволец", вызволенный из тюрьмы только благодаря ее помощи, и тот перестал видеться с нею, хотя сам получил какое-то секретное задание!

А что сталось с Даном? Она запретила ему приходить к ней, вообще отказалась видеться, и сделала это по собственной воле. Конечно, не потому, что считала справедливыми подозрения Волоха, просто сама хотела уяснить отношения с Даном, понять, к чему может привести их любовь. Все у нее запуталось, и для того, чтоб жить дальше, нужно было любой ценой отыскать… Тома Улму.