Луна как жерло пушки. Роман и повести

— Да, правда, — вздрогнул Сергей, застигнутый врасплох. — Случилось как-то, в свободную минуту я начал рассказывать им про фронтовые приключения. А потом они уже мне не давали покоя. — Он через силу улыбнулся. — Хм… приходилось каждый раз припоминать что-нибудь новое. Я тянул эту повесть, сколько мог.

Он вдруг густо покраснел и сразу же затем стал необычно бледен.

— Как воспитательница, я очень вам признательна, — серьезно проговорила София. — Насколько я понимаю, герой ваших рассказов полюбился мальчикам своей воинской доблестью.

— А, ладно… — Он слегка усмехнулся, явно желая кончить разговор на эту тему. — Я рассказывал им всякую всячину — что в голову взбредет. Боевые эпизоды, как говорится. Ведь они, в конце концов, только дети. — Наконец он сел на краешек стула. — Подумаешь, подвиг! Ногу отморозил…

— Как вы можете так говорить, Сергей Сергеевич! Он ведь не на прогулке потерял ногу. Поверьте мне, Алеша человек героический. Я не представляю себе, чтобы сейчас, в мирное время, он мог согнуться, сдаться. Даже если бы он жил на пенсию, я все равно не считала бы его инвалидом…

— Ну что вы! — улыбнулся Колосков. — Мой Алеша не такой человек, чтобы голову вешать. Пенсии он не получает, работает. Не нужна ему пенсия, — подчеркнул Колосков. — И потом — сказка это, сказка, которую рассказывают ребятам на переменках, а мы с вами взрослые люди, София Николаевна.

Хотя он и улыбнулся, София почувствовала, как он мучительно ищет способа переменить тему. В конце концов он поднялся и, уже не пряча пустого рукава, протянул ей георгины. В это время дверь приоткрылась, и в палату просунулась чья-то голова. София узнала Маргарету, но не успела ее окликнуть — та исчезла. Дверь закрылась.

София сунула Сергею цветы:

— Подержите минутку, только не уходите, прошу вас.

София соскользнула с койки, быстрым движением запахнула полы халата и на ходу бросила шутливо:

— Садитесь! И пока я не вернусь — ни с места! Договорились, товарищ бывший фронтовик?

— Договорились, — улыбнулся он.

Марго она отыскала в самом конце коридора — та стояла, прислонившись к стене. Они обнялись.

— Ох, Софикуца, совсем случайно я узнала… Что-нибудь серьезное? — Марго вгляделась в нее, поплотнее запахнула на ней халат. — Не простудишься в коридоре?

— Начиналось воспаление легких. Хорошо, что захватили вовремя. Сейчас все в порядке. — София положила ей руку на плечо, словно приглашая на танец. — На днях выйду из больницы, устроим пир горой! Но что же мы тут стоим? Зайдем в палату!

— Нет, не надо, не надо, не хочу! Мне кажется, там у тебя кто-то есть. Я лучше зайду в другой раз. Рада, что застала тебя в хорошем настроении. — Она взглянула на подругу лукаво. — Кто этот молодой человек?

— Это из нашей школы. Преподаватель физкультуры. Пойдем, я вас познакомлю.

— Нет, нет! Я ухожу.

— Ну погоди же, не спеши! Я так давно тебя не видела. С моего дня рождения, да ты и тогда не захотела зайти. Пойдем, я тебя познакомлю. Очень славный человек. Бывший фронтовик и к тому же холостяк, — засмеялась она. — Он тебе понравится.

Марго махнула рукой и устало улыбнулась.

— За мной тоже ухаживает один военный. Приходит каждый день, не стричься — так бриться. Садится после всех, чтоб проводить меня домой.

— Он женат?

— Где там! Все некогда было жениться. Сперва был ударником. Знаешь, что это такое — ударник? Потом пошел воевать на каком-то там — не помню — озере. Где-то возле Японии. Потом воевал совсем в другой стороне, там уже не одно — целая тысяча озер. А сейчас он только недавно вернулся из Германии. У него орденов — от плеча до плеча. На улице он только и знает, что прикладывает руку к козырьку, справа, слева — все ему честь отдают. А за мной ходит как мальчик.

— Марго, но, может, он тебя по-настоящему любит? — мечтательно прошептала София.

— Может быть, он меня и любит, — согласилась она, — но что ж с того? Я ему все рассказала, я ничего не скрыла. „Ищи, говорю, другую, себе под стать“. А он и слушать не хочет. Ты, мол, жертва, — она усмехнулась, — жертва капитализма…

— Не смейся, Марго. Он ведь прав. Почему ты ему не веришь?

— Да я верю. Только боюсь, как бы он тоже не стал жертвой.

— Почему же, если и ты его любишь?

— А! Сколько можно…

— Ну, хватит! — покраснела София. — Ведь этого больше никогда не будет.

— Не знаю, как другие, а я любила только один раз в жизни.

Она, потупившись, замолчала. Софика с тревогой взглянула на нее и вздрогнула: ей показалось, перед ней снова та девочка из сиротского приюта, которая в чем была выскочила зимой на улицу полюбоваться красавцем всадником.

— Ты все еще думаешь о нем? — спросила она, ужаснувшись.

Марго взглянула ей прямо в глаза и ничего не ответила.

— Знаешь, я недавно ездила с ним в район, — спохватилась София, — он говорил мне про тебя, про Петра Рошкульца. Видно было, его что-то мучает. Он живет все время прошлым, прошлым…

Марго сделала резкий жест, словно обрубив разговор: