Луна как жерло пушки. Роман и повести

— Дрова предназначались для примаря, кажется. А Цурцуряну обманул подводчиков, дал им наш адрес. Другие говорили, что Цурцуряну доставил дрова в сиротский приют с помощью хлыста, погонял лошадей, чтоб шли быстрее, а подводчиков — чтоб не смели ослушаться.

— И это был Цурцуряну? — с сомнением спросил Игорь.

— Да, я же сказала. Наш возчик.

— И он приезжал верхом? — удивился другой. — С хлыстом?

— Я не видел, чтоб он хоть раз ударил лошадь кнутом, — тихо, словно про себя, сказал Котеля.

Помолчали.

Вдруг Котеля встал из-за стола. Он был малорослый, приподнялся на цыпочки, словно стараясь выглядеть внушительнее.

— В Котлону я вернусь, когда стану мастером первой руки! — выкрикнул он дрогнувшим голосом, словно клятву давал. — Когда буду кормильцем!

— Хорошо, Ионика, очень хорошо! — озабоченная София пыталась усадить его. — Мы еще поговорим об этом… Мы поможем тебе… А сейчас успокойся, садись.

Ребята о чем-то затараторили, чтоб отвлечь Котелю. София молча глядела в открытую дверцу печки. Затем набросила на плечи белую шерстяную накидку.

— Подождите минуточку, — сказала она и вышла из комнаты.

— Кто твой отец? — сразу же обратился Игорь к Ко-теле. — Ты прости меня, но он просто мужик неотесанный, у которого твоя мать не выходит из побоев и унижений. А мой отец знаешь кем был? Адвокатом! Кто не верит, может спросить мою дуреху кормилицу Софронию. Вы знаете, что значит адвокат? — он пристально посмотрел на притихших ребят. — Теперь адвокат не бог весть что, а тогда… тогда это была персона. А как обращался он с моей матерью? В колясках катал! Не разрешал даже причесываться самой, парикмахер приходил на дом! Вот кто был мой отец… А теперь пожалуйста — он сидит в холодной, в то время как твой грубиян разгуливает на свободе…

Во дворе, подойдя к сарайчику с дровами, София почувствовала вдруг, как две горячие, нежные руки закрыли ей глаза. Она легонько ощупала пальцы, силясь угадать, кто это.

— Это я, девочка!

София изумленно обернулась.

— Маргарета! — радостно воскликнула она. — Вот легка на помине! Только что я рассказывала о тебе…

— Что же ты рассказывала? Зачем рассказывать? — испугалась та.

— Глупости… Пошли, пошли в дом, увидишь моих чертенят!

— Я видела их в окно, — со смущенной улыбкой созналась девушка. — Я знаю, они пришли тебя поздравить. Прости меня, что я стояла так и подглядывала за вами…

Она внезапно обняла Софию, торопливо целуя в глаза, щеки, быстро накинула ей на голову пуховый платок и повертела ее, оглядывая.

— Как он тебе идет… Нет, нет, — заторопилась она, — не отказывай мне! Я сама связала его. Помнишь, ты забыла свой в парикмахерской, когда я срезала тебе косы? Тогда ты убежала, чтоб я не завивала тебя. Дикарка моя дорогая…

Она еще раз поцеловала Софию.

— Ну, мне пора… Не хочу, чтоб твои ученики видели нас вместе. Не нужно… Ну, беги, не то простудишься.

— Почему ты не хочешь зайти, почему? Не хочешь, чтоб видели? Когда ты бросишь, наконец, эти глупости? — успела сказать София.

— Может быть, никогда… — тихо ответила Маргарета.

И ушла.

Когда София появилась на пороге, раскрасневшаяся, с охапкой поленьев, ребята враз загалдели, стараясь заглушить Браздяну. Но Игорь не сдавался.

— …Я, если хотите знать, поэтому и поступил в ремесленное, — упорствовал он, — потому что…

— Смени пластинку! — свирепым шепотом посоветовал ему Пакурару, и этих двух слов было достаточно, чтобы Игорь умолк, будто и не помнил, был ли у него когда-нибудь отец адвокатом.

София подложила в печку дров, которые сразу стали потрескивать, разбрызгивая искры.

— Что же вы нам не сказали? — вскочил Пакурару. — Мы бы мигом принесли!

— Ладно, ребята. Вы ведь мои гости. Сидите.

— Вам нравится пудреница? — спросил вдруг Игорь Софию.

— Пудреница? — удивилась она.

— Маленький сувенир в кармане вашего халата, — хитро подмигнул Игорь.

Ребята локтями подталкивали друг друга. Они никогда не видели, чтобы София Николаевна пудрилась.

София сунула руку в карман халатика и вытащила оттуда кругленькую коробку, о которой совершенно забыла.

— Эта? — переспросила она.

Щелкнула крышка, открыв пуховку и зеркальце. Все прыснули со смеху. Засмеялась и она.

Посмотрела в зеркальце, затем протянула пудреницу ученикам.

— Браво, ребята! — весело сказала она. — Только пудреницы мне не хватало!.. Ну чем же еще вас угостить? У меня-то и нет ничего… кроме квашеной капусты! Не очень-то идет она к чаю…

Но Пакурару уже незаметно сделал знак ребятам.

Все встали из-за стола, поблагодарили, стали прощаться.

— До свидания! Спасибо, мои дорогие, — отвечала София ребятам, следя в то же время, как бы Игорь не вздумал опять поцеловать ей руку.

Долго глядела София им вслед — пока не исчезли из виду. Еще несколько минут постояла на пороге, любуясь светлой, мягкой ночью. Она была счастлива. Да, в эти минуты она чувствовала себя вполне счастливой. Тихо закрыла дверь. Вернулась в комнату.

— Рошкулец! — вздрогнув, воскликнула она. — Ты разве не ушел?