Луна на дне пруда

Риган, взглянув на нее, сказал:

– Условия пока подходящие, но к концу недели надвигается штормовой фронт. Так что или в ближайшие два дня, или потом уже через месяц или даже полтора…

И добавил:

– Ты готова?

Васса кивнула, хотя от этого вопроса у нее похолодело на душе. Она-то считала, что все время была готова, а выходило, что это не так.

– Давай отдыхай, а утром поговорим. Тебе точно доктора не позвать?

Тут до Вассы дошло – этот суровый гигант проявлял о ней заботу. Он что, испытывал к ней какие-то чувства? Вот только не хватало, чтобы сын старой ирландской ведьмы в нее втюрился!

– Ну, спи тогда! Желаю тебе добрых сновидений…

Никогда еще Риган, этот грубый и злобный Риган, не говорил ей ничего подобного. Вот обложить ругательством на гэльском, которого она, конечно же, не понимала, это было другое дело, а вот такие телячьи нежности явно не в его духе.

– И тебе тоже! – вырвалось у Вассы, которая, растянувшись на койке, сама не знала, почему это сказала.

Только по какой такой причине она думала не о Лисе, заключенном в металлическом гробу прямо под яхтой, а об этом рыжебородом невоспитанном ирландце?

Васса снова потянулась к телефону. Но решила в этот раз Лису ничего не писать – что она могла сообщить, что нашла его место упокоения на дне океана?

И вместо обычного сеанса многочасового чата с Лисом повернулась на бок и на удивление быстро заснула.

В выглядевшем игрушечным глубоководном батискафе помещалось только два человека: управлявший погружением оператор, то есть сам Риган, и еще один пассажир, которым являлась Васса.

Риган крайне подробно инструктировал ее о том, как будет проходить погружение и как быстро подъем на поверхность, на что надо обратить особое внимание, что возможности за все примерно десять часов сходить в туалет не будет, что техника надежна, но что ничего абсолютно надежного, как показала судьба «Боинга», к которому они и отправлялись на океанское дно, не было, что будет холодно, что…

– Мой сын любит других поучать, – заявила старая ирландка, волнуясь, похоже, не меньше, а то еще и больше самой Вассы.

И впервые за многие дни Риган ответил на реплику матери, хотя до этого обращался с ней, как с пустым местом:

– В этом весь в тебя.

Погружение было назначено на семь часов утра. Солнце уже встало, заливая горизонт золотом и багрянцем, ветра почти не было, а ирландка, всматриваясь в даль, заявила:

– Грядет буря, причем знатная. Нам надо поскорее уносить отсюда ноги…

И, дотронувшись до руки Вассы, сказала:

– Возьми это с собой.

Васса увидела старые деревянные четки с небольшим истертым металлическим крестиком.

Неудобно было как-то отказываться, да и ирландка бы не позволила.

– Что, не веришь в подобное? Может, есть, может, нет, я не знаю. Но там, куда вы отправляетесь, совершенно иной мир. Возвращайтесь целыми и невредимыми!

Позади них раздался голос Ригана:

– Что, пугаешь клиента? А вроде бы трезвая. Ты еще расскажи басни про морского змея, гигантского спрута и сундук с пиастрами Билли Джонса, который охраняют утонувшие моряки. Ну, и хрестоматийный «Летучий голландец,» само собой, не забудь, мама…

Он запнулся, и Васса даже поняла, почему: он впервые не только за время их экспедиции, но и за несколько десятилетий назвал старую ирландку мамой.

Та, ничего не говоря, только прижала к себе Вассу и шепнула той на ухо:

– Спасибо. Ты не знаешь, за что, а я знаю. Это ведь ты помогла мне снова с ним сблизиться. Спасибо тебе.

И поцеловала ее в щеку.

Когда же она попыталась приблизиться к сыну, тот, скривившись, заявил:

– Ну, только не думай, что если у меня случайно с языка сорвалось, в конец концов, ты ведь моя мать, хотя бы я все отдал, чтобы это было не так, то мы теперь, хныча и в соплях, упадем друг другу в объятия. И не надо драматизировать – я знаю, что делаю!

– Твой отец тоже знал! – ответила ирландка, и Риган, резко развернувшись, сурово заявил:

– Ну что, нам пора! Ты готова?

Васса посмотрела на ирландку, перевела взор на зажатые в руке четки и уставилась на расцвеченный солнцем горизонт.

А что, если мать Ригана права – и не надо пытаться вернуть прошлое, точнее, вернуться в прошлое, – в прямом смысле погрузившись на него в глубоководном батискафе.

– Да, я готова! – ответила Васса, хотя не была в этом уверена. Риган же, подводя ее к стоявшему на палубе, готовому к погружению батискафу, сказал:

– Отлично! Что же, первым садится пассажир, оператор всегда последний. Помни, что я говорил о декомпрессии…

Несмотря на то что это было не путешествие с целью развлечения, Васса не смогла сдержать восторга, когда батискаф, плавно опущенный на воду особым приспособлением, исчез в водах океана. Прильнув к толстенному иллюминатору, она наблюдала за сменой красок: золото, багрянец, горчичные тона, потом сумрачные синие, фиолетовые…

Обитатели океана, важно шевеля плавниками, проплывали мимо них, не обращая ни малейшего внимания на батискаф. Риган, находившийся в кресле за Вассой, управлял погружением при помощи бортового компьютера.