Луна на ощупь холодная (сборник)

Ася, как я уже говорила, предпочитала внезапные встречи, я – с долгим, тянущим сердце предвкушением. Однако для Аси я старалась сохранить внезапность. Новым летом я пошла в Шовское пешком, по посадкам, сквозь вялый строй берез с ласковыми шпицрутенами.

«Таня!» – тонко закричала Ася из чрева своего дома, выбежала, и вновь обнял меня скелет, обтянутый нежной кожей. «Кума, кума!» – радовалась Яна. Яна была, несомненно, талантливым, веселым, общительным ребенком, не похожим на деревенского зверька. Мы подружились: Яна словно знала, что нам предстоит жить вместе, и налаживала отношения, настраиваясь на меня. Она рыскала по двору, вглядывалась в окружающее с интересом творческого человека, и что-то тайно шептала мне – когда Ася выходила, чтобы не возбудить в матери ревность.

Ася, прекрасная в лохмотьях и красной косынке, снова не далась фотографироваться как есть. Появились малиновые губы и ужасный синий комбидрес – дорогой атрибут дешевого разврата. Вышла ни дать ни взять белокожая подвальная проститутка. «Откуда это у тебя?» «Подарок. Не скажу, чей. Шутка! Сестры двоюродной!» Раскинувшись на продавленной панцирной кровати в вульгарной позе, Ася стыдливо прикрыла причинное место львенком из паршивого плюша.

Затем Ася что-то убирала перед приходом Арсения, а мы с Яной любовно строили домики из всякого хлама.

Появившись, Арсений в наигранном отцовском порыве схватил Яну, нечувствительно разрушив носком ботинка наше строение: «А ну сфотографируйся с папкой!» Яна закричала, бросилась бежать: «Не буду с тобой фотографироваться! Буду играть с кумой!»

«Сейчас я тебе!» – загрозил Арсений с уязвленным самолюбием мужлана. Я обняла Яну, желая защитить, успокоить, она подумала, что держу, завизжала, вырвалась, убежала со двора. Арсений оправдывался: «Ладно, ладно, она сейчас успокоится. Набаловалась, дуркует». С горечью я подумала, что с этими родителями Яна, слишком умная и чуткая для них, пропадет, и надо ее забирать.

В этот раз я предала Яну, пошла на автобусную остановку, так и не отыскав ее.

Ася провожала меня: тащила на веревке лукавую козу, которая закатывала глаза, пытаясь высмотреть путь к побегу. Дорогой Ася причитала: «Я хочу быть настоящей деревенской бабой, сисястой, жопастой, румяной. Грудь, вон, есть, а ничего больше нет. С Арсением очень плохо живем, ругаемся каждый день, вместе почти не спим, чувствую я себя очень плохо, боли адские, надо почку удалять, а как без почки жить?»

Что-то нарочитое было в этом причете, но тогда мне казалось, что я Асю знаю.

«Здравствуй Таничка! Как делишки. У меня все постарому. Я на 1 м. беремености. Сеня сказал чтоб рожала. Мы собрали урожай с поля пшеницу и мед на качали 2 фляги. Меня постояно тошнит, до рвоты. День рожденья справила плохо. Сеней живу плохо все плохо Давление мучает ну и все больше нечего писать».