Луна над Славутичем

Два дня пролетели как один — с утра служба, где Ефимий по по очереди облил нас святой водой и объявил христианами, потом небольшой праздничный обед. А на следующий день венчание и уже более серьезная пьянка с большим количеством гостей. Благо что мне ничего организовывать не пришлось — этим в основном занимались невестки Ферапонта при небольшом участии Светы-Анны. Мужики выкопали столы и лавки у нас и у соседей, чтобы поставить один длинный стол прямо на улице. Там и устроили празднество, которое не сильно отличалось от свадеб двадцатого века — жрали да пили, плясали да пели. Похороны мои более содержательно выглядели. А вот жена моя, Анечка была на седьмом небе от счастья и, глядя, на её непосредственную искренюю радость от примитивной сельской гулянки, можно было смириться с окружающей меня убогой действительностью. Однако я всё же внес немного разнообразия, спев «Катюшу», «Калинку» и «Ой, мороз, мороз», которые хорошо легли на старославянский язык. Народу песни понравились и пришлось перепевать несколько раз. Обошлась эта пирушка мне в семь серебряных монет и четверть моих запасов браги. Хорошо хоть мне по малолетству пить эту дрянь не пришлось.

На следующий день после свадьбы супруга продолжала светиться от счастья и порхала как птичка, занимаясь хозяйственными делами. Что называется, любо-дорого посмотреть. Я же, залив водой зерно под новую брагу, наконец, занялся самогоноварением и весь день сидел около аппарата, контролируя процесс. Дело шло довольно медленно, однако по капельке за день набежало около двух литров чуть мутной, с сивушным запахом жидкости. Сколько градусов получилось, я определить не мог, но полученный самогон легко воспламенялся и горел довольно неплохо.

На следующий день я решил, что постоянно сидеть у аппарата нет никакого смысла и параллельно занимался другими делами — тренировался, поправил крышу и забор, начал мастерить недостающую мебель. Надо сказать, что к этому времени, а на дворе по ромейскому календарю было уже третье сентября, погода испортилась — стало холоднее и дожди шли довольно часто. Из-за этого нам пришлось покупать ещё и теплую одежду — телогрейки из овчины и плащи из плотной пеньковой ткани.

Так, в трудах и заботах прошли следующие десять дней, за исключением воскресенья, которое теперь у нашей маленькой семьи, как и у всех местных христиан, было официальным выходным днем — с утра мы сходили на церковную службу — тут я должен отметить, что отец Ефимий от своих обязанностей отлынивал самым наглым образом — молебны он проводил только по воскресеньям, да и то тратил на них, по моей субъективной оценке, не более полутора часов. Хотя, с другой стороны, нам же проще.

К четырнадцатому сентября дожди прекратились, а у меня образовалось более двадцати литров самогона, который я по мере производства очищал с помощью примитивного угольного фильтра. Следующая партия браги зрела на стеллажах, а я приступил к следующему этапу алкогольного производства — заказал у сборщиков пуд брусники, которая уже поспела в окрестных лесах, и, по мере её поступления, стал выжимать из ягод сок, пользуясь деревянным пестиком. Смешивая брусничный сок с медом, водой и самогоном, я получил довольно приличный на вкус напиток, крепостью около пятнадцати градусов, в котором сивушный привкус практически не ощущался. Продавать что-то более крепкое, я даже и не собирался пытаться, так как очень сильно сомневался, что огненное пойло может понравиться местным жителям, привыкшим к легким напиткам вроде слабой браги и медовухи.

Из этой партии самогона у меня получилось семьдесят четыре небольших кувшина емкостью примерно около литра, которые я плотно закупорил, обмазал тонким слоем воска, чтобы жидкость не испарялась через поры в низкокачественной керамике, и поставил в погреб.

Со слов местных, до начала торжища оставалось около недели, которые я посвятил тренировкам и продолжению работы над стенным шкафом, который надо было сделать так, чтобы впоследствии его можно было бы перенести в другое помещение, так как я планировал в ближайшие годы перебраться подальше от берега.

— Как интересно у тебя получается, — прокомментировала Анечка моё столярное творение, когда стало понятно как оно будет выглядеть, — А зачем это?

— Чтобы все лежало на своих местах — продукты, посуда, одежда. А вот здесь будут висеть плащи и шубы, а это место для шапок.

— Да, — кивнула моя юная жена, — Шубу скоро надо будет покупать, осень уже наступила, за ней зима придет, а у нас теплой одежды нет, хотя бы овчинку купить.

— Обязательно купим после торжища, — пообещал я, приобняв её за талию.

Девушка прижалась ко мне и положила голову на плечо.

— Скорушка, а какую шубу ты мне купишь?

Во первых, я теперь Андрей, а ты Анна, не забывай об этом, а во-вторых, думаю беличья на тебе будет хорошо смотреться, но надо будет посмотреть, как тут шьют, если не понравится, то будет лучше самой пошить, ты ведь умеешь иголкой пользоваться?

— Конечно, — ответила девушка, — но меха я никогда не шила, только ткани.