Луна над Сохо

– Но ты ведь не колдуешь по-настоящему, а? – спросила она, вдруг посерьезнев. – Я и без того за тебя волнуюсь!

– Я клянусь, что не вожусь ни с какими злыми духами или другими сверхъестественными созданиями, – заявил я.

Это, кстати, правда – и не в последнюю очередь потому, что сверхъестественное создание, с которым я бы не прочь водиться, пребывает нынче в изгнании, при дворе Батюшки Темзы. Печальный сюжет: я полицейский в низшем чине, она богиня небольшой речушки на юге Лондона. У нас все равно бы ничего не получилось.

Когда мы поели, я вызвался помыть посуду. Пытаясь с помощью полбутылки «Сейнзбери» отмыть от пальмового масла сковородку, я слушал, как за стенкой разговаривают родители. Телевизор все еще молчал, и мама целых три часа подряд ни с кем не болтала по телефону. Это уже было, мягко говоря, слегка необычно. Когда я домыл посуду и вышел в гостиную, родители сидели на диване, держась за руки. Я спросил, хотят ли они еще чаю, но они отказались и улыбнулись странно одинаковыми, слегка отстраненными улыбками. И до меня дошло: они ждут не дождутся, когда я свалю, чтобы немедленно отправиться в постель. Поспешно прихватив куртку, я поцеловал маму и пулей вылетел за дверь. Есть вещи, о которых даже взрослые дети думать не хотят.

Я ехал в лифте, когда позвонил доктор Валид.

– Вы видели мое письмо? – спросил он.

Я ответил, что гостил у родителей и еще не проверял почту.

– Я проанализировал статистику смертности джазовых музыкантов на территории Лондона, – сказал доктор. – Вы обязательно должны увидеть ее как можно скорее. Завтра, как только посмотрите, сразу позвоните мне.

– Есть ли там что-то, что мне надо знать прямо сейчас?

Двери лифта открылись, я вышел в подъезд. Вечер был довольно теплый, и снаружи у выхода тусовалась пара подростков. Один из них вылупился на меня, но я ответил не менее наглым взглядом, и он отвернулся. А я говорил: это моя территория. И да, я отлично помню себя на его месте.

– Судя по моим цифрам, можно утверждать, что за прошедший год от двух до трех джазовых музыкантов гибли меньше чем через сутки после своего выступления в пределах Большого Лондона.

– Я так понимаю, это значимая статистика?

– Вы все узнаете из письма, – ответил доктор. Я подошел к машине, как раз когда он положил трубку.

Пора в техкаморку, решил я.

Если верить Найтингейлу, Безумство защищено многоступенчатым магическим охранным комплексом. Обновлялся он в последний раз в 1940 году, чтобы монтеры с телеграфа могли протянуть в здание коаксиальный телефонный кабель (по тем временам – последнее слово науки и техники) и установить современный коммутатор. Его я обнаружил в нише в фойе у главного входа, под чехлом из плотной ткани. Это был изящный шкафчик из стекла и красного дерева, с медными рычажками, которые ярко блестели благодаря навязчивому стремлению Молли все полировать.

Найтингейл утверждает, что эта магическая защита жизненно необходима – правда, никак это не аргументирует. И добавляет еще, что лично он не имеет права снимать ее по собственной инициативе. Таким образом, о проведении широкополосного кабеля не шло и речи, и некоторое время казалось, что скоро я неминуемо погрязну в средневековой дремучести.

Однако особняк Безумство, к счастью, выстроен в стиле английского ампира – в то время модно было строить конюшни позади господского дома, так, чтобы лошади и не менее духовитые конюхи находились с подветренной стороны от своих хозяев. А стало быть, и каретный сарай, перестроенный теперь в гараж, тоже располагался за домом. На втором его этаже была мансарда, где жила прислуга. В более поздние времена здесь устраивали вечеринки молодые раздолбаи, которых тогда в особняке было больше одного. Средства магической защиты – Найтингейлу почему-то не нравится, когда я называю их «силовыми полями», – пугали лошадей и поэтому на каретный сарай не распространялись. Это значило, что сюда я могу свободно провести широкополосный кабель, и тогда хоть в одном уголке Безумства воцарится наконец двадцать первый век.

Над каретным сараем был чердак с огромным окном в крыше. Здесь стояли кушетка, шезлонг, плазменный телевизор и кухонный стол из «Икеи», который мы с Молли собирали три распроклятых часа. Воспользовавшись тем, что Безумство является отдельной частью оперативного командования, я выпросил у информационного отдела с полдюжины гарнитур Эйрвейв с док-станцией и выходом в ХОЛМС2. А еще притащил сюда свой рабочий ноутбук, запасной ноутбук и приставку «Плейстейшн» – правда, ее пока не успел даже распаковать. Вот почему на двери снаружи теперь висит большой плакат с надписью «Не колдовать, а то будет больно!». Это и есть моя техкаморка.