Луна над Сохо

ТЕПЛЫМ летним вечером Сохо полнится табачным дымом и нескончаемыми разговорами. Из пабов толпы выплескиваются на свежий воздух, все кафе выставляют свои столики на узенькие тротуары, изначально призванные уберечь ноги пешеходов от лошадиного дерьма на мостовой. На Олд-Комптон-стрит подкачанные молодые люди в обтягивающих белых футболках и узких джинсах любуются друг другом и своими отражениями в витринах магазинов. Я заметил, что Дениэл призывно посматривает на пару сладких мальчиков, крутящихся у зеркальной витрины «Адмирала Дункана», но они не обращали на него никакого внимания. Был вечер пятницы, и эти ребята явно не для того ишачили в спортзалах, чтобы сегодня лечь с кем-то в постель меньше чем за десятку.

Мимо прошла группа молодых женщин в желтовато-коричневой униформе, с одинаковыми армейскими стрижками и не местным выговором – это военнослужащие дамы отправились кутить в Чайнатаун или в один из клубов на Лестер-сквер.

Мы с ребятами медленно брели по Олд-Комптон-стрит, глазея то на одну, то на другую компанию девушек. Джеймс чуть не упал, когда мимо продефилировала парочка белых девчонок в туфлях на шпильках и розовых ультракоротких трикотажных платьях.

– Е…ть, – выдохнул он, с трудом удержав равновесие.

– Размечтался, – беззлобно ответила, обернувшись, одна из девушек.

Джеймс сказал, что знает одно местечко на Бейтмен-стрит – маленький клуб в цокольном этаже, в лучших традициях знаменитого «Фламинго».

– Или клуба Ронни Скотта, – добавил он, – до того как он стал клубом Ронни Скотта.

Я еще не забыл, как патрулировал в униформе эти улицы, и с ужасом понял, куда именно он нас ведет. Мой папа частенько предавался воспоминаниям о юности, бессмысленно потраченной в прокуренных подвальных клубах, где воняло потом, гремела музыка и тусовались девчонки в обтягивающих майках. Он говорил, что во «Фламинго» место надо было занимать сразу на весь вечер: как только начинался концерт, там было просто не протолкнуться. Так вот, в «Мистериозо» намеренно и весьма успешно воссоздали атмосферу тех времен, благодаря усилиям двух успешных парней, которые были бы просто хрестоматийными дельцами-пройдохами из низов, если бы не родились в Гилфорде[19]. Звали их Дон Блэквуд и Стэнли Гиббс, но сами они величали себя Дирекцией. И почти каждый раз, когда наше с Лесли дежурство приходилось на выходные, нам приходилось скручивать кого-нибудь на улице возле этого клуба.

Но только на улице – внутри самого клуба никогда не возникало никаких конфликтов. Ибо Дирекция подыскала для своего клуба самых суровых вышибал, одела их в крутые костюмы и дала полную свободу действий в части доступа посетителей в клуб. Эти вышибалы абсолютно безнаказанно демонстрировали свою силу направо и налево, и очередь на вход не рассасывалась даже к полуночи.

В прежние времена британские джазмены традиционно играли музыку с каменными лицами, а типичные фанаты-интеллектуалы носили водолазки и с заумным видом пялились на сцену, потирая подбородки. Мои нынешние спутники были ярким примером такой публики. Но, судя по сегодняшней толпе у входа, Дирекция наплевала на традиции и сделала ставку на совсем другую целевую аудиторию: шик и блеск, костюмы от Армани, множество побрякушек и выкидухи в карманах. Мы с ребятами точно не соответствовали этим стандартам.

Уж ребята-то по крайней мере. Честно сказать, это меня устраивало: хотя они нравились мне все больше и больше, перспектива слушать остаток вечера любительский джаз не сильно меня радовала. В противном случае мой папа был бы самым счастливым человеком на земле.

Но Джеймс, как истинный шотландец, унаследовал от предков упертую воинственность и сдаваться без боя не собирался. Не обращая внимания на очередь, он двинулся прямо на противника.

– Мы тоже играем джаз, – сообщил он вышибале. – Это что, не дает привилегий?

Вышибала, здоровенный бугай, отсидевший, насколько я понимал, в Уондстворте за несколько преступлений, объединенных эпитетом «тяжкое», тщательно обдумал вопрос.

– Первый раз вас вижу, – ответил он.

– Не исключено, – сказал Джеймс, – но ведь джазмены все едины духом, разве нет? Музыка – это братство.

Дениэл и Макс за его спиной обменялись тревожными взглядами и отступили на пару шагов.

А я вышел вперед, дабы пресечь неизбежный мордобой, и в этот самый момент уловил отголосок «Тела и души». Вестигий был очень слабый и все равно прорезал гул Сохо, словно прохладный ветерок ночную духоту. И шел он, несомненно, из клуба.

– Ты его приятель? – спросил вышибала.

Я бы мог, конечно, показать удостоверение, но стоит его достать, и потенциальные свидетели тут же испаряются, чтобы придумать потом железные алиби.

– Скажи Стэну и Дону, что пришел сын Чертенка Гранта.

Вышибала вгляделся мне в лицо.

– Я тебя знаю? – спросил он.

Нет, ответил я про себя, но, возможно, помнишь по таким хитовым фразам субботних вечеров, как «придержи-ка этого хлыща, я должен его арестовать», «хватит его бить, “Скорая” уже здесь» и, конечно, классике жанра – «убери руки, а то и тебя упеку».

– Я сын Чертенка Гранта, – повторил я.