Луна над Сохо

Внутри меня ждала Стефанопулис. Это была низкорослая свирепая тетка, чья широко известная мстительность снискала ей славу офицера-лесбиянки, не позволяющей никому отпускать шуточки насчет ее сексуальной ориентации. У нее была коренастая фигура и квадратное лицо, которое отнюдь не делала изящнее стрижка «под Шину Истон». Такой стиль еще можно назвать «лесбийским шиком в духе постмодерна», но это если совсем жить надоело.

Она уже облачилась в голубой одноразовый защитный комбинезон, а на шее висел респиратор. Кто-то принес два складных стула и разложил на них защитный комбинезон для меня. Мы называем такие штуки «презервативами». Потеешь в них, как лошадь. На лодыжках Стефанопулис я заметил пятна крови, они покрывали те целлофановые фиговины, которые надеваются сверху на обувь.

– Как ваш шеф? – спросила сержант, когда я сел и принялся натягивать комбинезон.

– Нормально, – ответил я. – А ваш?

– Тоже, – сказала она. – Через месяц вернется на службу.

Стефанопулис знала правду насчет Безумства. Вообще ее знали довольно многие старшие офицеры, что было странно: эту тему вслух обычно не обсуждали.

– Вы старшая по делу, мэм? – осведомился я. Обычно следствием по делу руководит минимум старший инспектор, но уж никак не сержант.

– Разумеется, нет, – ответила она. – Нам выделили шеф-инспектора из отдела уголовного розыска в Хэверинге, но он выбрал неудачный управленческий подход к сотрудничеству наших отделов. А в подобных случаях опытным офицерам предписывается брать на себя роль командующего по вопросам, находящимся в их компетенции.

Другими словами, шеф-инспектор заперся у себя в кабинете и предоставил Стефанопулис разруливать все самостоятельно.

– Радостно, когда старшие офицеры демонстрируют такую прогрессивную позицию по взаимодействию с вышестоящим руководством, – отозвался я и был даже вознагражден чем-то вроде улыбки.

– Готовы?

Я надел капюшон и затянул под подбородком шнурок. Стефанопулис протянула мне респиратор, и я двинулся за ней в глубь помещения. Пол в холле был выложен белой плиткой, и, несмотря на явные усилия уборщиков, размытые пятна крови все еще тянулись от двойных деревянных решетчатых дверей.

– Труп внизу, в мужском туалете, – сообщила Стефанопулис.

Лестница вниз была такой узкой, что нам сперва пришлось пропустить поднимающуюся толпу криминалистов и только потом спускаться самим. Многопрофильных бригад криминалистов не существует в принципе. Это было бы слишком дорого, поэтому мы звоним в Министерство внутренних дел и бронируем выезд нужных специалистов. Это как заказать доставку китайской еды, и, судя по количеству голубых «презервативов», проплывающих мимо нас по лестнице, Стефанопулис заказала суперобед на шестерых с дополнительной порцией жареного риса с яйцом. А я в ее заказе был эдакой печенькой с предсказанием.

Подобно большинству уборных в заведениях Вест-Энда, туалеты в «Граучо» были тесные, с низкими потолками, поскольку располагались в цокольном этаже здания. Владельцы отделали здесь стены чередующимися панелями из матовой стали и темно-красного плексигласа. Получившаяся картина здорово напоминала последние, самые жуткие уровни System Shock 2[22]. Кровавые отпечатки подошв, ведущие в коридор, отнюдь не снижали этого эффекта.

– Его нашла уборщица, – объяснила Стефанопулис наличие следов.

Слева выстроились в ряд квадратные фаянсовые раковины. Прямо – обычные писсуары, а справа на небольшом возвышении стояла одна-единственная туалетная кабинка. Ее дверца была приоткрыта и держалась на паре полосок изоленты. Не было нужды спрашивать, что там внутри.

Любопытно все же, как реагирует мозг, когда оказываешься на месте происшествия. В первые секунды взгляд цепляется за обыденное, избегает самого страшного. Я увидел белого типа средних лет, он сидел на унитазе. Плечи у него были сгорблены, подбородок опущен на грудь, так что лицо я не разглядел. У него были темные волосы, начинающие уже редеть на макушке. На нем был дорогой, но поношенный твидовый пиджак, наполовину спущенный с плеч, а под пиджаком хорошая белая рубашка в тонкую голубую полоску. Брюки и трусы были стянуты до лодыжек, бледную кожу бедер покрывала темная поросль. Руки бессильно свешивались между ног – очевидно, он схватился за пах и держался, пока не потерял сознание. Ладони были липкими от крови, кровью же пропитались края рукавов пиджака и рубашки. Я заставил себя взглянуть на саму рану.

– Срань господня! – вырвалось у меня.

Унитаз был полон крови, и я бы очень не хотел оказаться на месте бедняги-криминалиста, которому предстояло в скором времени там возиться. Кто-то отсек мужику пенис, целиком и полностью, по самые яйца. А потом, как я понял, оставил несчастного истекать кровью.

Это было страшно. Однако вряд ли Стефанопулис притащила меня сюда, чтобы преподать интенсивный курс по осмотру места преступления. Нет, должно быть что-то еще. Я заставил себя снова взглянуть на труп. И тут до меня дошло. Я, конечно, не эксперт, но, судя по рваным краям раны, ее нанесли не ножом.