Луна над Сохо

После первого случая мы с Найтингейлом это как раз обсуждали.

– Вероятно, у нее был зубной протез. Такие, знаете, вставные челюсти, только установленные вертикально. Если женщина их носит, то, как вы думаете, не могла ли она… – Я поймал себя на том, что делаю пальцами хватательные движения, изображая защелкивающиеся челюсти, и тут же прекратил.

– Ну, я бы так не смогла, – отозвалась Стефанопулис. – Однако спасибо вам, констебль, за эту очаровательную гипотезу, я теперь наверняка не сомкну глаз всю ночь.

– Вряд ли, босс, это мужики ночами спать не дают, – ляпнул я и тут же пожалел.

Стефанопулис зыркнула на меня:

– Самый умный, да?

– Извините, босс.

– Знаете, Грант, что бы я предпочла? Нормальную пятничную поножовщину, чтобы какой-нибудь пьяный ублюдок зарезал другого бедолагу просто за косой взгляд, – сказала она, – там хоть мотив понятен.

Мы молча постояли, вспоминая былые беззаботные времена, а именно вчерашний вечер.

– Значит, так: официально вы в расследовании не участвуете, – резюмировала сержант. – Считайте себя просто консультантом. Расследование веду я, понадобитесь – я вас вызову. Ясно?

– Да, босс, – ответил я. – А пока я мог бы проработать несколько версий, используя, так сказать, методы расследования «неясного типа».

– Ладно, – сказала Стефанопулис. – Но все действия будете согласовывать со мной. Все нормальные данные передадите в мой отдел через ХОЛМС, а я со своей стороны прослежу, чтобы вся паранормальщина попала к вам. Это тоже ясно?

– Так точно, шеф!

– Хороший мальчик, – кивнула она. «Шеф» ей явно польстил. – А теперь убирайтесь отсюда, и, надеюсь, больше я вас не увижу.

Поднявшись по лестнице, я зашел в палатку, растянутую криминалистами, и осторожно снял защитный костюм, тщательно следя, чтобы кровь не попала на одежду.

Стефанопулис хотела, чтобы я не особенно лез в это расследование. После погрома в Ковент-Гардене, когда сорок человек попали в больницу, а еще двести, включая почти всех актеров из пьесы «Билли Бад», – в кутузку, когда заместитель комиссара заработал сначала нервный срыв, а потом дисциплинарное взыскание, когда собственный шеф Стефанопулис оказался на больничном, потому что я воткнул в него шприц с транквилизатором для слонов (ну а что мне оставалось, он пытался меня повесить), а в довершение всего толпа разнесла Королевский оперный театр и сожгла рынок – так вот, после всего этого я и сам не хотел туда лезть.

ВЕРНУВШИСЬ в Безумство, я застал Найтингейла в утренней столовой. Он накладывал себе кеджери из серебряного блюда, одного из тех, которыми Молли каждое утро упорно загромождает сервировочный столик. Подняв крышку другого блюда, я обнаружил там жареные колбаски и яйца-пашот. Иногда, после бессонной ночи, добрый английский завтрак может заменить сон. Сработало – я нашел в себе силы рассказать Найтингейлу об убийстве в клубе «Граучо», хотя почему-то не притронулся к свиным колбаскам. Тоби сидел у стола, наблюдая за мной зорким взглядом собаки, всегда готовой принять мясной подарок судьбы, который может неожиданно упасть с неба.

Когда нас привлекли к делу трагически утратившего пенис Сент-Джона, мы обратились к стоматологу-криминалисту за подтверждением того, что травма была нанесена именно зубами, а не ножом или, скажем, миниатюрной копией медвежьего капкана. Стоматолог быстренько слепил нам максимально достоверный муляж челюстей. Они были очень похожи на человеческие, только раскрывались шире и словно бы вертикально. По его заключению, клыки и резцы почти не отличались от человеческих, а вот большие и малые коренные были слишком тонкими и острыми.

– Они принадлежат скорее хищному животному, нежели всеядному, – сказал доктор. Это был хороший человек и настоящий профессионал, но мне все время казалось, он считал, что мы над ним издеваемся.

Это вызвало нелепый спор на тему человеческого пищеварения. Он прекратился, только когда я сходил купил школьный учебник по анатомии и объяснил Найтингейлу, что такое желудок, тонкий и толстый кишечник и как это вместе работает. Потом удивился вслух: разве он не проходил все это, когда учился в школе? Он сказал, что, наверное, проходил, но не запомнил, так как не мог сосредоточиться – его все время что-то отвлекало. Я спросил, что же именно, и он ответил «регби и заклинания».

– Заклинания? – переспросил я. – Хотите сказать, вы учились в Хогвартсе?

Этот вопрос вылился в краткий пересказ истории Гарри Поттера, после чего Найтингейл сказал, что да, он посещал школу для детей из особых семей, с устойчивыми магическими традициями. Но эта школа совсем не была похожа на описанную в книге. Найтингейлу правда понравилась идея квиддича, но у них в школе играли по большей части в регби, и использовать на поле магию было строжайше запрещено.

– У нас был эдакий свой вариант сквоша, – пояснил наставник, – в него играли при помощи форм движения. Временами получалось довольно энергично.