Луна над Сохо

Я посветил фонариком в темную глубину лестничного пролета. Ступеньки покрывал износостойкий палас с коротким ворсом – такой часто стелют в кинотеатрах и детских садах. Он тоже был красно-золотой, в тон обоям. У меня вдруг возникло сильное предчувствие чего-то нехорошего. Может, это был вестигий, а может, естественное нежелание спускаться по мрачной темной лестнице.

Было слышно, как группа захвата за дверью поднимается по лестнице, топоча, словно стадо слонов. Стефанопулис глянула на меня, я кивнул, и мы начали спускаться. У подразделения тактической поддержки мы одолжили пару сверхмощных шахтовых фонарей, и их яркие лучи осветили билетную кассу на лестничной клетке. Рядом с ней в нише была стойка, за которой зияла черная бездна. Я надеялся, что это просто вход в раздевалку.

Медленно и осторожно я шел вниз по ступенькам, держась рядом со стеной, чтобы впереди был хороший обзор. Очень не хотелось, чтобы что-нибудь внезапно выскочило из-за угла мне навстречу. Следующий пролет вел совсем в другую сторону, напротив билетной кассы была дверь с табличкой ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА. Пахло плесенью и отсыревшим ковром, и это как-то даже ободряло. Перегнувшись через стойку, я посветил фонарем в глубину раздевалки и увидел узкое помещение в форме буквы L, а в нем рейки с пустыми крючками для одежды. Я перелез через стойку и вошел в раздевалку. Здесь не было ни забытых плащей, ни сумок, только на полу валялись клочки бумаги. Я поднял один из них. Это оказался отрывной купон билета. Я вышел из раздевалки через дверь для персонала и снова оказался на лестничной площадке. Стефанопулис с тревогой смотрела на меня сверху:

– Есть что-то?

Я помотал головой. Она щелкнула пальцами, и двое оперативников из отдела убийств, прихватив перчатки и пакеты для улик, принялись осторожно спускаться. Одна из них была молодая сомалийка в кожаной байкерской куртке и дорогом шелковом черном хиджабе. Поймав мой взгляд, она улыбнулась и шепнула:

– Да, я шахидка.

Обычно полиция, вламываясь в здание, любит производить шум. В этом случае потенциальные преступники, если они не конченые психи, успевают как следует подумать, стоит ли сейчас делать глупости. Мы же двигались непривычно тихо, в основном для того, чтобы я мог почувствовать или услышать какой-нибудь вестигий на лестнице. Я попытался объяснить Стефанопулис, что это такое, но сомневаюсь, что она поняла. Хотя с готовностью пропустила меня вперед.

Сперва я увидел основание шкафа. В луче фонаря заблестело красное дерево, сверкнули медные ручки. По мере того как я спускался, весь шкаф постепенно выступал из тьмы. Передняя и задняя зеркальные стенки давали двойное отражение, и я сообразил, что передо мной автомат предсказаний[61], зачем-то воткнутый прямо на входе в зал клуба. Посветив вокруг, я заметил стулья, поднятые на столы, чуть подальше угадывалась барная стойка, а еще дальше – едва заметные темные прямоугольники дверей.

Вестигий вломился в мое сознание яркой вспышкой солнечного света, запахами сигаретного дыма, бензина, дорогого одеколона, нового кожаного салона авто. В ушах зазвучала I cant get no satisfaction группы «Роллинг Стоунз». Поспешно отступив на пару шагов, я посветил внутрь автомата предсказаний.

Вопреки обыкновению, в нем не было бюста предсказателя. А была голова – она венчала собой прозрачный стеклянный цилиндр, стянутый медными обручами. Из обрубка шеи росли два кожистых пузыря, неприятно напоминающие легкие. Голову покрывал, как и полагается, тюрбан, однако ни обычной бороды, ни тонких усиков не было. Кожа была как восковая, и все вместе выглядело до ужаса настоящим, ибо таковым и являлось.

– Ларри Жаворонок, надо полагать, – констатировал я.

Стефанопулис подошла ближе.

– О боже, – выдохнула она. Достала из кармана совмещенное фото анфас и в профиль – память о криминальной карьере Ларри Жаворонка, и сличила его с оригиналом.

– При жизни он выглядел лучше, – заметил я.

Я почувствовал, что сейчас что-то будет, это до странности напоминало мои ощущения на практике, когда Найтингейл показывал заклинание или форму. Точно так же что-то заметалось на самом краю сознания. Но ощущалось все же немного иначе: щелкало и стучало, как шестеренки в часовом механизме.

И вдруг как будто настоящий часовой механизм пришел в движение – это со свистом наполнились воздухом пузыри под головой Ларри, подняв облачко пыли. Рот открылся, обнажив неестественно белые зубы. Мышцы на горле напряглись, и голова заговорила:

– Приглашаем всех и каждого в сад неземных наслаждений! Здесь усталый пилигрим может сбросить пыльный плащ пуританских запретов, ослабить тесный корсет буржуазной морали и сполна вкусить все удовольствия, какие только может подарить жизнь.

Рот так и остался открытым, когда скрытый механизм снова защелкал и засвистел, наполняя пузыри новой порцией воздуха.

– Ради Христа, умоляю, убейте меня, – взмолился Ларри. – Прошу, убейте!

10. Парк развлечений [62]

СТЕФАНОПУЛИС ухватила меня за плечо и потянула назад, к лестнице.

– Звоните своему шефу, – сказала она.