Луна над Сохо

— Там, где мы провели детство, никакого телевизора не было, — сказала она, — вот мы и не привыкли его смотреть. Зато у нас есть радио, чтобы слушать «Арчеров».[33] Мы не пропускаем ни одной серии. Но должна признаться, я не всегда различаю персонажей. Они все время то женятся, то заводят связи на стороне, а как только я успеваю к ним привыкнуть, они либо умирают, либо покидают Эмбридж. — Она подняла глаза от чашки и посмотрела на меня. — А тебе нравятся «Арчеры»?

— Не очень, — ответил я.

— Ты, наверное, думаешь, что мы такие все богемные, — сказала она, допивая чай. — Живем в одной комнате в полном бедламе, без телевизора, в трущобах Сохо.

С этими словами она поставила чашку и поднос на пол и мою пустую чашку забрала тоже.

— Я думаю, ты придаешь слишком большое значение тому, что именно я думаю, — ответил я.

Поставив чашку подальше от кровати, Симона поцеловала меня в коленку.

— Разве? — мурлыкнула она, обхватив меня ладонью там, внизу.

— Точно, — выдохнул я, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не закричать, пока она поцелуями прокладывала путь вверх по моему бедру.

Спустя пару часов она вышвырнула меня из постели — правда, сделала это очень мило и вежливо.

— Скоро сестры придут, — сказала она, — а у нас есть правило: после десяти вечера никаких мужчин в постели.

— А что, здесь бывали и другие мужчины? — спросил я, разыскивая трусы.

— Разумеется, нет, милый! — улыбнулась Симона. — Ты у меня первый.

Одеваясь, она не выбирала вещи — просто поднимала с пола первые попавшиеся. В том числе шелковые трусики, облегавшие ее тело как вторая кожа. Смотреть, как она надевает их, было не менее волнующе, чем наблюдать обратный процесс. Заметив мой взгляд и учащенное дыхание, она погрозила мне пальцем.

— Нет уж, — сказала она, — если мы опять начнем, то никогда не остановимся.

Меня бы это вполне устроило. Но джентльмен должен уметь уходить красиво и вовремя. Впрочем, не без быстрого, но качественного перепиха в прихожей.

Я шел по Сохо, вдыхая запах жимолости, оставшийся на коже. И, судя по последующим рабочим отчетам, даже помог коллегам из участков Черинг-Кросс и Центральный Вест-Энд пресечь пару драк — бытовуху и потасовку на девичнике с попыткой изнасилования стриптизера. Но ничего этого у меня в памяти не отложилось.

«Скиндере» нужно отрабатывать так: поднимаешь яблоко в воздух при помощи «Импелло», а затем удерживаешь на месте, а твой наставник в это время лупит по нему битой для крикета. На следующее утро я «подвесил» сразу три яблока, и они лишь слегка дрогнули, когда Найтингейл по ним ударил. Бита, естественно, превратила яблоки в кашу, но ошметки продолжали висеть в воздухе, словно еда космонавта, случайно вытекшая из тюбика.

Когда Найтингейл в первый раз показал мне эту форму, я спросил, долго ли яблоко продержится в воздухе. Он ответил, что это зависит от количества магии, которая на него воздействовала. По его словам, для большинства учеников это означало до получаса. Вот как халатно мой наставник относится к постановке эксперимента. Но на этот раз я был во всеоружии. Принес в лабораторию секундомер — допотопную штуковину с циферблатом величиной в мою ладонь, — а также ноутбук и протокол допроса Колина Сэндбрау, взятый из дела о vagina dentata. Найтингейл отправился наверх, а я сел за лабораторный стол и приступил к изучению материала.

Колин Сэндбрау, двадцать один год, приехал из Илфорда с целью приятно провести вечерок в столице. Встретил в баре девушку-готессу (так ему сначала показалось), которая говорила мало, но вроде была не против выйти на улицу и по-быстрому потрахаться стоя. Предприимчивый мистер Сэндбрау хотя и был молод и хорошо сложен, однако в его лице имелось нечто уныло-заурядное, словно Творец ваял его под конец рабочего дня и исключительно для того, чтобы добрать квоту. Возможно, поэтому он с такой готовностью и пошел за девушкой к выходу.

— Вам не показалась подозрительной ее сговорчивость? — спросила его Стефанопулос.

Сэндбрау ответил, что вообще-то не посчитал нужным смотреть дареному коню в зубы, зато теперь точно будет осторожнее при контактах с представительницами противоположного пола.

Дождь из яблочных ошметков пролился на мой стол через шестнадцать минут и тридцать четыре секунды после заклинания. Я заблаговременно застелил поверхность полиэтиленовыми пакетами, так что вытирать особо много не пришлось. Ни Найтингейл, ни мои книги не могли в точности сказать, откуда берется магия, которая удерживает яблоки в воздухе. Если заклинания по-прежнему вытягивают ее из моего мозга, сколько яблок одновременно я смогу «подвесить», прежде чем он иссохнет? А если источник магии здесь не я, тогда что же? Я, знаете ли, очень старомодный коп и не верю, что законы физики можно как-то обойти.