Луна над заливом

Закончив беглую ревизию, Татьяна опустилась на край застеленной кровати и внезапно почувствовала себя совершенно выжатой. Не то, чтобы она устала — возбуждение, несмотря на довольно поздний час, не оставляло места усталости, но вот, достигнув этой временной цели, она вдруг поняла, что не знает, что делать дальше. Просто сидеть и смотреть в окно? Ждать? Чего?..

Георгий, казалось, понял ее состояние.

Он уселся на вторую кровать и сказал:

— Так. Теперь нам нужно решить несколько насущных вопросов.

Татьяна подняла глаза. Он встретил ее взгляд и чуть улыбнулся.

— Видимо, первым делом мне следует посвятить вас, Таня, в суть происходящих событий.

Он впервые назвал ее по имени, и Татьяна поняла, что ей приятно слышать, как он его произносит. Она улыбнулась ему в ответ и сказала:

— Можно, я сначала переоденусь? Мне хочется слушать ваш рассказ с комфортом, то есть валяясь на кровати, а в этом костюме не поваляешься… К тому же, вы-то успели принять душ у меня дома, а я занималась кофе и… — она развела руками и усмехнулась. — Я думаю, ваш рассказ будет длинным и увлекательным. Поэтому мне кажется только справедливым, чтобы я дала вам время собраться с мыслями и сходить за кофе. В том домике, где офис, я видела автоматы для напитков. Возьмите деньги у меня в бумажнике, а я пока… — она соскользнула с кровати и скрылась в ванной, не дав ему возможности ответить.

Под теплыми струями душа Татьяна улыбалась. Она гордилась собой: на ее месте любая другая женщина, конечно, не пошла бы ни в какую ванную, а, умирая от нетерпения и любопытства, заставила Георгия немедленно выложить все, как есть. А она проявила небрежность, выдержку и деликатность, предоставляя ему время на обдумывание своей истории и одновременно показывая, что она не любопытна и тактична. А также — смела. Потому что любая другая женщина на ее месте уже давно бы умерла от ужаса и растерянности. Собственно говоря, — призналась Татьяна сама себе, — если бы на месте Георгия был любой другой мужчина, она, скорее всего, вела бы себя иначе, чем сейчас. Ей просто, как ни прискорбно сознавать, очень хочется нравиться этому совершенно чужому человеку. И это заставляет ее забыть страх, рассудительность и практичность, вполне присущие ей в обычных обстоятельствах. А может быть, она уже подсознательно доверилась Георгию, — доверила ему свою судьбу, свою жизнь… Так бывает, когда ты встречаешься с явным лидером по природе. С такими мужчинами женщине всегда хорошо: она может со спокойной душой капризничать, демонстрировать ум, элегантность, таланты, потому что знает, что все насущные вопросы — вплоть до вопросов жизни и смерти — всегда будут успешно и с виду незаметно решены сильным и умным партнером.

Татьяна выбралась из-под душа, растерлась полотенцем и с удовольствием натянула уютные джинсы и свитер. Причесываясь перед большим запотевшим зеркалом, висящим над раковиной умывальника, она подумала, что Георгий еще не вернулся из своего похода за кофе. «А вдруг, когда он пошел за кофе, появились наши преследователи, обнаружили его и застрелили?» — пришедшая ей в голову мысль была так неожиданна и ужасна, что Татьяна оцепенела, а потом с колотящимся сердцем распахнула дверь в номер.

Георгий лежал, распростершись поверх одеяла, на своей кровати. Глаза его были закрыты, одна рука свисала с постели. Татьяна чуть не бросилась к нему, но в следующую секунду сообразила, что он спит. Два пластиковых стаканчика с горячим кофе стояли на комоде, горела единственная лампа, и в жалком номере было почти уютно. Татьяна вдруг заметила, что наступила ночь. Этот длинный, невероятно насыщенный день подошел, наконец, к своему завершению, выбрав для этого момент, когда она отвернулась — то есть, когда она плескалась в душе, забыв даже посмотреть на часы.

В этот день случилось столько всякого, что Татьяна с уверенностью могла сказать: длиннее него в ее жизни просто не было. Вопреки всему не чувствуя себя постаревшей за день на несколько лет, как утверждают в подобных случаях романисты, Татьяна взяла кофе и потихоньку забралась на пустующую кровать.

— Ничего себе, рассказчик, — прошептала она себе под нос и отхлебнула кофе. — Просто Лев Толстой и Роберт Льюис Стивенсон в одном лице…

— Нет уж, — внезапно проговорил Георгий, не открывая глаз. — На меньшее, чем Дюма-отец, я не согласен, леди, и не рассчитывайте… Кофе еще не совсем остыл?

Татьяна рассмеялась.

— Вы притворялись спящим очень профессионально — как кот на солнцепеке, который хочет поймать птичку.

— Я вовсе не притворялся, — протестующе произнес Георгий, открыл глаза и посмотрел на Татьяну. — Я на самом деле задремал, пока вы плескались. У нас обоих был трудный день, Таня, и, откровенно говоря, я восхищаюсь вашей выдержкой.

Он поднялся, сел на постели и взял с комода свою порцию кофе.

Татьяна, польщенная его похвалой, подобрала ноги, устраиваясь поуютнее, и наблюдала, как он обстоятельно отхлебывает глоток из своего стаканчика, а потом, отставив его на тумбочку, поднимает ставшие темно-синими в электрическом свете глаза.