Луна – суровая госпожа. Свободное владение Фарнхэма

Кстати, о костях. Джо предупреждал меня, что разговор о них вряд ли придется тебе по душе, да и ему тоже, но я приказал моим ученым потревожить кое-какие кости. Анализ изотопов стронция – вот как это называется, но ты вряд ли когда-нибудь слышал об этом. Верное доказательство, что труп достиг зрелости до периода максимальной радиоактивности… Слушай, я ведь предупреждал тебя насчет ковров. Не смей!

Хью сглотнул. «Карен! Карен! Моя милая девочка!»

– Ну как? Тебе лучше? Наверное, сразу следовало сообщить тебе, что там присутствовал священник и были произведены все необходимые церемонии. Все было в точности так же, как если бы она была одной из Избранных. Специальная служба по моему разрешению. А после того как были произведены исследования, каждый атом вернули на место и могила была зарыта с соблюдением всех положенных обрядов.

– Это правда, Хью, – сурово сказал Джозеф. – Я был там. И возложил на могилу свежие цветы. Цветы, которые всегда будут свежими, – так мне и сказали.

– Конечно будут, – подтвердил Понс. – До тех пор, пока не распадутся от обычной эрозии. Я не знаю, почему вы используете для этого цветы, но, если необходимы еще какие-нибудь обряды или нужно принести какие-нибудь жертвы во искупление того, что, на ваш взгляд, является осквернением, просто скажи. Я человек широких взглядов. Я прекрасно понимаю: в другие времена обычаи были иными.

– Нет. Нет, пусть будет так.

– Как хочешь. Все это пришлось сделать из соображений научной необходимости. Мне показалось, что это разумнее, чем ампутировать один из твоих пальцев. Другие тесты также заставили моих ученых примириться с очевидностью. Пища, законсервированная методом настолько древним, что я сомневаюсь, знает ли кто-нибудь из современных специалистов по гастрономии, как его воспроизвести… и все же продукты оказались вполне съедобными. По крайней мере, нескольким слугам приказали их есть – и никто не отравился. Необходимо упомянуть об удивительном перепаде радиоактивности между внутренней и наружной поверхностью крыши. Я намекнул ученым на этот факт. Основываясь на информации, полученной от Джо, я приказал им искать данные в подтверждение того, что это событие произошло в начале войны между Западом и Востоком, в ходе которой было уничтожено все Северное полушарие.

И они нашли эти данные. Расчеты показали, что сооружение, вероятно, находилось в эпицентре атомно-ядерного взрыва. И все же оно оказалось целехонько. На почве этого возникла гипотеза настолько дикая, что я не буду утомлять тебя, излагая ее. Ученым же я просто велел продолжать исследования.

Но самое главное – это целый ряд подлинных исторических сокровищ. Я ведь историк, Хью. История, если к ней умело подобрать ключи, может поведать обо всем на свете. И сокровищем, само собой, являются те книги, которые попали сюда вместе с вами. Я, не преувеличивая, могу сказать, что теперь они – самое ценное мое достояние. В мире имеется всего лишь две копии «Британской энциклопедии», но они другого издания и пребывают в таком плачевном состоянии, что представляют собой скорее раритет, нежели источник, с которым мог бы работать ученый. В Смутные времена о них, видимо, никто не заботился. – Понс откинулся назад. Он казался прямо-таки счастливым. – Но зато моя — в превосходном состоянии! – И добавил: – Я прекрасно сознаю значимость и других книг. Буквально все они – сокровища. Особенно «Приключения Одиссея», которые известны только по названию. Наверно, иллюстрации тоже относятся ко временам Одиссея?

– Боюсь, что нет. Художник в мое время был еще жив.

– Это плохо. Но тем не менее они превосходны. Примитивное искусство, гораздо более сильное, чем современное. Но я слегка преувеличил, сказав, что книги – самое ценное мое приобретение.

– Почему?

– Потому что самое ценное – это ты! Вот почему! Разве ты не рад этому?

Хью слегка помедлил, затем ответил:

– Рад, если это правда. – «Если правда то, что я твоя собственность, надменный ублюдок, то пусть уж я лучше буду ценной собственностью».

– О, конечно, конечно. Если бы ты говорил в модальности подчиненного, ты не мог бы выразить сомнение. Помни, Хью, я никогда не лгу. Ты и тот, другой… Как его, Джо?

– Дьюк.

– Вот-вот, Дьюк. Джо очень высокого мнения о твоей образованности и более низкого – о его. Но дай я объясню. Есть ученые, которые владеют древним английским. Правда, не в моем доме. Поскольку он не лежит в основе современного Языка, занимаются им очень немногие. Тем не менее ученых я мог бы найти. Но ни один из них не сравнится с тобой. Ты жил в те времена, следовательно, сможешь делать переводы со знанием дела, без этих сводящих с ума четырех, а то и пяти разных толкований одного и того же отрывка, которые обесценивают бо́льшую часть переводов древних текстов, а все потому, что ученые не знают, о чем же на самом деле писал древний автор. Я имею в виду незнание культурного контекста. И, вне всяких сомнений, ты можешь объяснить мне вещи, которые очевидны для тебя и непонятны мне.