Луна твоей жизни

— Нам, пожалуйста, два шоколадных молочных коктейля и две самые большие порции фисташкового мороженого с орехами, сиропом и печеньем.

Официантка коротко кивнула и удалилась. Кира перевела на меня удивлённый взгляд.

— Ты что, был тут раньше?

— Когда-то давно. — признался я. — Кажется, будто это было в прошлой жизни.

— Ты ходил сюда с родителями? — девочка испытующе посмотрела на меня.

— Нет, с родителями я сюда не ходил.

В детстве я любил приходить в это кафе в одиночестве и изучать меню. Читая его, я почти чувствовал вкус продаваемого тут мороженого. Удивительно, но даже когда я подрос, и у меня появились собственные деньги, я так ни разу сюда и не вернулся. У меня появились другие интересы, и детская мечта так и осталась нереализованной.

Нам принесли заказ, и мы с удовольствием начали поедать огромные порции. Странно, но мороженое оказалось вовсе не таким вкусным, как я ожидал. Видимо, с мечтами так всегда. Стоит воплотить их в жизнь, и они уже не кажутся такими привлекательными.

— А я в детстве ходила в кафе есть мороженое с мамой. — призналась девочка.

— Это было лет пять назад? — не смог отказать себе в удовольствии подшутить над её возрастом. Когда встретил её впервые, то подумал, что она ещё школьница.

Кира фыркнула и забавно сморщила носик.

— Ну, вообще-то, десять. Хотя, я и потом любила посидеть с друзьями в кафе.

С друзьями. У неё, наверное, было приятное, доброе детство. С подарками на праздники, весёлыми компаниями и днями рождения. Я улыбнулся, представляя малышку Киру с задорными косичками по плечам и торчащим курносым носиком.

— Ты чего улыбаешься? — спросила она.

— У тебя мороженое на нос попало. — протянул руку и вытер её запачканное лицо.

На секунду девочка прикрыла глаза. Провёл пальцем по её щеке и заправил за ухо выбившуюся прядь волос. Её кожа была такой нежной. Захотелось поцеловать её прямо в губы.

Нахмурился и быстро убрал руку. Рядом с ней во мне просыпались какие-то странные, почти отеческие чувства. Желание защитить, уберечь. Тем более удивительно, что потом я поступал с точностью наоборот.

Какого чёрта мы вообще тут делаем? Совместный поход в кафе явно выбивался из общего плана. Мне нужно срочно взять себя в руки и прекратить вести себя как влюблённый подросток. Я знаю, чего хочу от этой девчонки. Остальное не для меня. На остальное я просто не способен.

Кира разочарованно распахнула свои огромные глаза и грустно посмотрела на меня.

— Кирилл, — тихо начала она. — Скажи, а куда ты ходил в детстве?

Я улыбнулся. Эта девчонка постоянно засыпала меня вопросами. Чаще всего я переводил разговор на другую тему. Но сейчас, поддавшись сомнительному обаянию ностальгии, решил ответить.

— Я, по большому счёту, никуда не ходил. Почти всё своё свободное время проводил на улице. Меня периодически не пускали домой ночевать, поэтому иногда я всю ночь гулял по Москве, исследовал город и его окрестности. — вздохнул. — На самом деле, это не так уж плохо — быть хозяином своей жизни, самому решать, чем тебе заниматься…

Сказав это вслух, я вдруг, понял, насколько жалко, должно быть, это прозвучало. Быстро посмотрел на девчонку. На её лице отражалась боль и сострадание. Чёрт. Это было совсем не то, что мне было нужно.

— Только не надо меня жалеть. — стиснув зубы резко сказал я. — Я был несносным ребёнком.

— Любой ребёнок достоин любви и заботы. — грустно сказала она. Потом Кира протянула свою маленькую ладошку через стол и накрыла ей мою.

Неприятное, щемящее чувство пронзило меня. Мне это совсем не нравилось. Внезапно ощутил себя потерянным маленьким щенком, которого подобрала на улице случайная прохожая. Я резко встал и спросил:

— Ты доела?

Кира кивнула.

— Тогда пошли. — схватил её за руку и потянул к выходу.

Приходить сюда было большой ошибкой. Казалось, я давно подавил в себе все ужасные воспоминания детства. И, вот, они выпрыгнули как черти из табакерки, в самый неподходящий момент.

Мы сели в машину и молча поехали дальше. Кира задумчиво смотрела в окно, пока я курил. Уже около четверти века я не позволял никому себя жалеть. Я вытравил из себя все чувства, хоть отдалённо напоминающие слабость. Простое человеческое сострадание в жестоких уличных компаниях считалось проявлением слабости, поэтому с юных лет я старался избавиться от всех ненужных и опасных эмоций. Со временем я превратился лишь в подобие человека. Вроде бы, был сделан из плоти и крови, но внутри у меня не было сердца. Я сам вырвал его, как ненужный орган. Быть бесчувственной машиной в этом жестоком мире было гораздо проще и спокойнее. И я не собирался ничего менять. Ни ради себя, ни ради кого-то другого. Даже ради этой упрямой наивной девчонки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Чтобы избавиться от давящей тишины, я включил музыку. Приятный голос заполнил салон автомобиля. Кира улыбнулась и стала тихо подпевать.