Луна в мышеловке

– Сними платье, – произнес на этот раз тихо и спокойно. Только по спине у нее все равно пробежал ледяной озноб, и кожа будто онемела. Особенно на лице.

Облизала пересохшие губы. Непослушные руки сами собой сложились в защитном обнимающем жесте под грудью. Провела ладонью по собственному ледяному плечу, желая укутаться с головой, спрятаться в кокон. Вспомнив, что нельзя смотреть в глаза, опустила голову и взгляд.

– Я прошу п-прощения, г-господин… – начала сбивчиво, стиснув зубы, пытаясь прибегнуть к последнему известному ей способу, но тут же подпрыгнула на месте от нового окрика и из-за вдруг нависшей над ней мощной мужской фигуры.

– Сняла платье, я сказал! – Горячее мужское дыхание опалило ее губы, потому что его рот оказался так близко, что почти касался, почти целовал, почти терзал. Говорить больше не могла. Горло сдавила его хватка за кольцо на ошейнике и за волосы на затылке. Зависла, вся дрожа перед ним, растерянно хватая ртом воздух и вцепившись в пиджак у него на груди, чтобы не потерять равновесие. Сделав над собой усилие и вся горя от его близости, подняла руки и расстегнула застежку на шее сзади. Передние полочки лифа тут же скользнули вниз обнажая груди. Затем кое-как расстегнула молнию на юбке, и все платье целиком упало к ее ногам.

– Вот так, Лали… Хорошая девочка, – с нежной угрозой прорычал ее мучитель, вскользь касаясь ее губ своими. Горячий язык прошелся по ее щеке и подбородку, рот на миг захватил в плен ее нижнюю губу, пососал и тут же выпустил. Мужская рука оставила в покое ее ошейник и скользнула вниз, проходясь теплой ладонью по соскам и слегка сжимая упругие холмики. В голове помутилось. Перед глазами все пошло кругом. Он играл с ней нечестно… но играл умело…

– Сними босоножки. Хочу, чтобы ты была совершенно голой, – проговорил мягко, сладко шепнув на ушко и отпустив наконец ее волосы. Терпеливо дожидался, пока она возилась с застежками и пока не разулась. Потом небрежно отбросил босоножки в сторону носком туфли.

Девушка вздрогнула от этого движения. Босиком она выглядела совсем маленькой рядом с ним. Сейчас она едва доставала ему до плеча. Маленькая, нежная, испуганная…

– А теперь на колени, куколка. И расстегни мне брюки, – продолжил Виктор невозмутимо.

Отшатнулась, прикрывая груди и протестующе мотая головой.

– Я не буду этого делать… – прошипела упрямо. – Можете меня убить, но я укушу вас, если попробуете меня заставить!

Виктор замер, черты его лица заострились, стали хищными. Глотая удушающий комок в горле, Лали отступила еще на шаг, оглядываясь. Собиралась бежать? Защищаться? Искала пути к отступлению? Только куда? Зеленые глаза сверлили и кололи ее стекольными остриями, на его виске отчетливо пульсировала вздувшаяся вена.

– Вот как… – тихо проговорил он, не повышая тона. – Я предупреждал тебя много раз, что не потерплю неповиновения. Предупреждал ведь, девочка?

Виктор приблизился, протянул руку. Теплая ладонь обманчиво ласково погладила ее щеку, пальцы мазнули по губам. Странная волна тепла от его прикосновений вновь прилила к низу живота вперемешку со страхом. Это противоречивое чувство заставило ретироваться еще и еще, просто чтобы держаться от него подальше. Он будил неправильные реакции… Она запуталась…

Не спуская с нее глаз, мужчина медленно следовал за ней, загоняя ее в угол. Еще пара шагов – и спина уперлась в холодную стену, а Виктор вновь оказался в уничтожающей близости. Красивый, элегантный, упивающийся своей властью над ней. Остановился и оперся ладонью о стену, занося руку над ее головой. Наклонился, чтобы их лица стали ближе.

– Есть такие сабочки, Лали, – прорычал он угрожающе нежно, неспешно поглаживая ее подбородок и заглядывая в изумленно распахнутые глаза, – которые любят напрашиваться… – Его рука скользнула по шее, пальцы принялись гулять по покрывшейся мурашками обнаженной коже, обходя стороной болезненно напрягшиеся соски. – Я уже говорил тебе, им доставляет удовольствие оставаться гордыми и непокорными, пока их грубо имеют… – Его рука опустилась ниже, касаясь низа живота тыльной стороной ладони. – Скажи мне, ты такая, Лали?.. Хочешь, чтобы я грубо тебя отымел?

– Н-н-нет… – пролепетала, заикаясь и вздрагивая от его пальцев, осторожно поглаживающих ее нижние губки в жемчужной прорези трусиков.

– Правильно, нет… – улыбнулся мягко, поправил черные упрямые локоны, заправляя их за пылающее ушко, приблизил к нему губы, обсыпая мурашками с ног до головы. – Кажется, я догадываюсь, какие наказания ты предпочитаешь… Ты ведь и сама уже поняла, да, девочка?

Нет, она ничего не поняла… Рядом с ним она в принципе ничего не понимала. Переставала нормально мыслить. Он подавлял ее, он расшатывал ее нервную систему, он заставлял хотеть странных вещей вопреки воле. Точнее просто не оставлял выбора…