Луна Верховного

Его голосом можно было крошить скалы, тона не повысил, но до спокойствия, привычного равнодушия уже слишком далеко. Хавьер, который следовал за ним везде вот уже несколько лет, и тот едва не попятился. Был бы в волчьем обличие, наверняка пригнул бы уши, а так поспешно пояснил:

– Марро провожал ее в спальню, но она не дошла, свернула в уборную на первом этаже. Сказала, что хочет умыться. Смыть слезы.

Живущее в нем чудовище заворочалось в груди, кольнуло в месте «несуществующего» сердца.

– Включила воду, и это помешало ему все слышать. А когда спустя пятнадцать минут Марро вошел в уборную, то обнаружил распахнутое окно. Она выбралась через него.

– И? – нетерпеливо потребовал Рамон, направляясь в сторону дома. – В чем проблема ее найти?

– Он не смог. И я тоже. След пропал. Оборвался. То ли она что-то сделала, то ли…

Хавьер не закончил, но в его же интересах, чтобы не было никакого «то ли». Рамон привык оценивать ситуацию трезво, по фактам, но до этого момента это не касалось Венеры и его дочери.

– Камеры?

– Одна зафиксировала ее возле особняка, – он показал запись на планшете. – Она ушла на север. Проверяем ту территорию, но она больше не попала в объектив. Приказать парням прочесать весь лес?

– Почему ты все еще здесь? – зарычал Рамон.

Хавьер был на полголовы его выше, но сейчас словно стал меньше. Пока безопасник отдавал приказы, верховный добрался до кромки леса, в котором, если верить записи с внешних камер, скрылась Венера. Коснулась ствола высокой пальмы, наступила на шелуху листьев, а после ее аромат действительно будто испарялся. Рамон коснулся пальцами тропинки, словно пытаясь впитать тепло ее шагов.

– Я не знаю, как такое возможно, верховный, – пояснил Марро, молодой вервольф и кузен Хавьера. – Я лучший следопыт, и все равно не могу восстановить след. Не по воздуху же она ушла!

Рамон шутку не оценил.

– Она беременна, щенок, – процедил он, выпрямившись. – И не хочет, чтобы ее нашли. Поэтому новый гормональный фон позволяет ей маскироваться круче спецназа.

Не говоря уже о том, что она носит его ребенка, и он понятия не имеет, как в ней раскроется его наследие и какими еще уникальными способностями отзовется.

Хорошая новость – Венера действительно ушла по своей воле. Плохая… Найти ее будет сложно даже несмотря на ограниченное пространство поисков. Куда вообще может пропасть с острова одна маленькая, но очень ценная волчица?

– Мы нашли одежду, – из чащи вышли еще двое вервольфов с одеждой и обувью Венеры. – Она ее сбросила.

– Она перекинулась, – подтвердил Рамон и заметил потрясенные лица Хавьера и остальных. – То есть, хотите сказать, что вы искали на камерах девушку, но не додумались высматривать волчицу? Предки, Харьер, она же не Мишель. Венера волчица.

Их можно было понять: долгие годы вервольфы следили за человеком, но и мозги тоже нужно включать.

Безопасники бросились работать, наконец-то действительно работать, и так накосячили по полной. Только спустя десять минут ему притащили запись сектора, где маленькая серая волчица все-таки попала на камеру. Достаточно далеко и достаточно давно, но у них была зацепка.

– Поднять в воздух вертолеты? – поинтересовался Хавьер, а Рамон поморщился, как от зубной боли, если бы последняя его когда-либо беспокоила.

– И напугать ее? – верховный сбросил туфли и принялся раздеваться. Хочешь сделать хорошо – сделай сам. – Следите за камерами. Чтобы никаких незваных гостей.

Одежда упала к его ногам бесформенной тряпкой, и Рамон шагнул в лес уже зверем. Шагнул и тут же сорвался на бег, обращаясь к тонкой хрупкой нити, что связывала его звериную часть с волчицей. Он все время блокировал ее, сдерживал, но сейчас наоборот отпустил себя и спустя мгновение услышал слабый отклик.

Этого было достаточно, и он ринулся вперед.

Венера

Как все волки, я любила бегать в лесу. Быть ближе к природе. Но сегодня мне это было не просто важно – жизненно необходимо. Я чувствовала себя снова в клетке, зажатой в тисках капкана. Мне не хватало воздуха, прутья моей тюрьмы будто сдвигались, и хотелось почувствовать хотя бы тень свободы. Хоть бы на несколько минут забыть обо всем. И я побежала. Вернее, убежала.

Из особняка Рамона.

От того, кто посадил меня в клетку.

Под лапами хрустели сухие листья, тропический лес отличался от родного хвойного. Он был более громким: в Легории тоже пели птицы, но здесь они словно пытались друг друга перекричать, заводя каждая свою песню и соперничая со стрекотом многочисленных насекомых и далеким, но слышным для чувствительного волчьего слуха гулом океана.

Бег всегда помогал мне расслабиться, он был моей медитацией задолго до того, как я попала на терапию к Хелен. Психолог только подтвердила, что с помощью бега моя психика защищалась от стресса. Лучший рецепт – перекинуться и бежать куда глаза глядят. Но на этот раз что-то пошло не так.