Луна за моей дверью

Яро оставляет его одного, чтобы поискать что-нибудь съедобное в кухонных шкафчиках. Песочное печенье, бретонские галеты, ванильные вафли, коробки с пирожными, имитирующие раскрученные марки, — чего там только нет. По крайней мере, мать не лишала сына сладкого. Она вполне могла бы кормить его пальмовым маслом, ведь бояться ей было нечего. Может, она надеялась, что он сойдет в могилу вместе с ней? Ну, уже не вышло.

Яро берет упаковку слоеных крендельков и возвращается в комнату. Алистер с места не сдвинулся. Не отрывая глаз от монитора, он вводит какую-то последовательность букв и цифр.

— Ты уверен, что билеты так покупаются? — спрашивает Яро, протягивая ему пакет с крендельками. — Может, я, конечно, и не ездил этим поездом, но…

Алистер указательным пальцем пролистывает страницу, пробегая глазами бесконечные строчки кода. Нельзя не заметить, как легко он это делает, как мастерски владеет компьютером. Он отказывается от крендельков и опять поворачивается к экрану.

— Я сейчас закончу расчет для своего рисунка и сразу займусь деньгами. Хочешь взглянуть? Мама терпеть не может мои картины, поэтому сразу после распечатки я заворачиваю их в крафтовую бумагу и прячу под кровать. Но прежде я сохраняю их в даркнете.

— Ну давай, показывай.

В несколько кликов Алистер погружается в недра интернета. Он открывает сайт с черным фоном, где нет ничего, кроме картинки и стрелочки, на которую нужно нажать, чтобы перейти к следующему.

Яро садится, берет мышку, и слайд-шоу начинается. Картины не представляют собой ничего иного, как последовательность штрихов, кривых и прямых линий, упорядоченных по принципу, которого он уловить не может, но который создает эффект полного погружения.

Пара секунд — и вот он уже ощущает себя посреди галактического сражения, где вступают в бой странные механизмы, а вспышки на Солнце относят далеко в сторону неосторожные космические корабли.

Картины меняются, и вот он среди нейронов, потрескивающих в мозгу, летит вслед за какой-то идеей по извилистому пути, ведущему в сознание. Его рука интуитивно движется, управляя этой экскурсией, огибая угнетающие рисунки и задерживаясь на тех, что уводят его в странные дали.

В реальность он возвращается только через час. Встает, с трудом ориентируясь в пространстве. В комнате он один.

— Алистер?

Он идет по коридору и заходит в гостиную. Воздух там ледяной, но хотя бы есть чем дышать: балконная дверь широко открыта. По телевизору идет последний эпизод «Жизнь прекрасна». Алистер по-турецки сидит в кресле, печатая что-то в планшете.

— Мог бы и откликаться, когда тебя зовут.

— Что? — спрашивает Алистер, резко вскидывая голову.

— Ничего-ничего, я приготовлю нам омлет, — сообщает Яро.

На кухне, где он уже успел оставить свои следы, Яро достает стеклянный салатник и сковородку. И говорит громче, чтобы его было слышно в гостиной.

— У тебя топовые картины. Как ты это нарисовал?

— Я делал много математических вычислений.

— Золотое сечение и все такое?

— Намного, намного сложнее и больше.

— И ты написал код для своего сайта! Кто тебя этому научил?

— Видео на ютубе.

— Ты учился кодить в ютубе?

— Кодить и не только.

Яйца уже разбиты, вилка вальсирует в салатнике.

— А что еще? Философия и страноведение?

Алистер встал с кресла и теперь прислоняется к дверному косяку.

— Я изучал палеонтологию, планетологию, хроматологию, материаловедение, топографию, генетику — очень много всего, долго перечислять.

— А, ясно, — говорит Яро. — Окей, ладно, ты гений, чего уж.

— Самое трудное — это эмоции. Эмоции — это сложно.

— Само собой, это сложно, потому что этому нельзя научиться в ютубе.

— А вот и нет! В данный момент, например, поднятые крылья твоего носа говорят об отвращении, но движение твоих бровей и век выдает еще и печаль. Отвращение + печаль = жалость. Тебе меня жаль.

Яро кладет липкую от яиц и молока вилку на стол и выливает содержимое салатника в горячую сковородку. Шипение кипящего масла только оттеняет повисшую тишину. Алистер прав, Яро его жаль. Парень так одинок, что ему приходится учиться считывать эмоции в интернете. У него даже нет ни братьев, ни сестер, чтобы переключаться на кого-нибудь, кроме матери!

— Ты думаешь, всему можно научиться, глядя на экран, но ты ошибаешься, — говорит Яро. — Эмоции — это… Не наука, это чувствуют нутром. Тебе нужно выходить на улицу, чувак, нужно начать жить, чтобы узнать, что все это такое. Ну а с девчонками, с девчонками у тебя как?

— Я верю в любовь.

— Значит, ты не готов перестать смотреть «Юпорн»[10], чувак.

— Однажды я поцелую девушку.

— Класс! А потом отправь мне открытку, чтобы рассказать, как все прошло. Хотя… Если ты, конечно, сможешь найти слова, потому что, если это будет девчонка, ты способен будешь только глазами хлопать, вот увидишь!

— Мне нравится математика.

— Это я уже понял.

Яро убавляет огонь и возвращается в гостиную. Он разворачивает старый проводной телефон циферблатом к себе.

— Я позвоню своей подруге, чтобы узнать, сможет ли она встретить нас в обсерватории, а потом поедим.

— Ты звонишь не со своего? — спрашивает Алистер, протягивая ему его смартфон.