Луна желаний

— Нет, — это моя ноша. А вдруг он пострадает, я не смогу это себе простить.

— Да, — сказала Азам, зацеловывая мой палец с кольцом, прикусывая подушечку, прихватывая губами сгиб, — Вместе. Всегда. И во всем.

Я сопротивлялась долго, весь день. И всю ночь. Он играл не честно.

Но я покорилась.

Я не стала слабее, с ним я стала сильнее.

Ночь утомила меня.

Бесконечные леоры Азам убеждал меня принять его помощь, и так и не дав выспаться по-человечески — разбудил.

— Я бы хотел познакомить тебя с особенным для меня человеком. Медина занимала и всегда будет занимать значительное место в моем сердце, я очень надеюсь, что вы поладите. Не буду просить тебя заменить ей мать, она у неё есть, и все же я буду тебе крайне признателен, если ты не будешь типичной мачехой из сказки.

Я кивнула, мне и самой было очень интересно увидеть дочь Эмира, до сих пор мне так и не довелось с ней встретится. Малышке не было трех, поэтому она обитала на женской половине, а вот когда ей минует пять, воспитывать её будут учителя и наставники, оставляя для матери едва ли пару леоров в сутки.

Мы застали Медину и её, видимо няню, так как бывшую супругу Тана я уже встречала, и воркующая с малышкой женщина была на неё не похожа, за проведением сказочной тайной церемонии. Белокурая кукла с фарфоровым личиком и ярко-синими глазками чинно восседала на стуле в многослойном платье из бархата и кружев. Смешливая девчушка, одетая почему-то в штанишки и кафтан сильно напоминающие отцовские, резко отставила чашку из которой поила ростовую куклу ароматным напитком и, с цыплячьим писком, бросилась на шею отца, подставленную услужливо и с удовольствием.

Азам покрутил девочку и две длинные, смоляные косы закружились, словно подхваченные ураганом. Только когда они остановили радостный пляс я смогла рассмотреть малышку: красивая, с белой кожей, наверно в мать, но вот все остальные черты были отцовскими, и темно-лиловые глаза, сверкающие в радостном возбуждении, и длинные ресницы, темными веерами ложащиеся на румяные щечки, и алые губки, и носик, и высокий лоб. В ухе вбирая матовый свет комнаты пульсировала серьга-артефакт, но больше на девочке украшений не было, даже на одежде пуговицы были костяные или перламутровые.

Азам представил нас и малышка сделала мне реверанс, а услышав замечание от няни, забавно сморщила носик и пообещала исправиться.

— По-моему, ты сделала прекрасный книксен, Медина. В твоем возрасте я так точно не умела.

Девочка улыбнулась, искренне и радостно, словно комплименты были редкими гостями в этих стенах и поцеловав папу в гладко выбритую щеку пригласила присоединиться к утренней церемонии. Меня в игру не позвали, но я и не настаивала, желая ближе рассмотреть проявление той связи, что бывает между любящим родителем и ребенком. Пока то, что я видела, мне нравилось и, по моему субъективному мнению, Азам был великолепным отцом. Ненавязчиво он поправлял дочь, подыгрывая и с удовольствием потягивая напиток, расспрашивал как прошла её учеба, что она узнала за это время, и как бы она отнеслась к конной прогулке после занятий. Получив счастливое согласие, мы покинули детскую и направились каждый по своим делам.

Азам хотел вновь навестить брата, я же не горела желанием видеть его блестящую личность, поэтому отправилась дать указания Ирии по сбору вещей и написать пару писем.

Слух о том, что Тан Арунаян сделал мне предложение разлетелся со скоростью лесного пожара в засушливое лето, буквально через три четверти леора в комнату ворвалась моя горничная, и заикаясь и краснея поздравила меня с помолвкой искренне желая мне счастья.

— Прошу, Ваше Величество, не отсылайте меня назад…

— Так, стоп, с чего ты решила, что я вообще собираюсь делать нечто подобное? — На её растерянное мямлянье, я рассмеялась и заверила в том, что она дорога мне как память и на принятом предложении от Эмира перемены в моей жизни заканчиваются. Успокоив суетящуюся служанку, раздав ей четкие указания и оставив ее собирать остатки необходимых мне вещей, я решила отвлечься от мириады одолевающих меня мыслей и вышла через открытые высокие окна в небольшой зеленый уголок.

Журчание фонтанчиков и легкий ветерок, разносящий аромат цветущего почти круглый таль роштара вытеснили из головы панику и сомнения. Предложение, да еще на таких условиях стало для меня шоком, не скрою, приятным, и всё же, я думала о любимом хуже, чем есть, или сильно недооценивала себя, а вероятнее и то, и другое, но расслабленно откинувшись на ажурную скамейку, усыпанную подушками, я решила для себя, что с этого самого момента, я позволю себе быть счастливой.

И пусть кто-нибудь только попробует встать на пути

Всё произошло стремительно и молниеносно, и пусть я вальяжно нежилась на шёлке, дурой я не была. Рано или поздно это должно было случиться, тем более слухи об этой недалекой курице ходили не самые достойные, но как можно быть дурой настолько, мне не понять никогда.