Луна желаний

— Так ты будешь выглядеть нагой под кружевом, — восхищенно цокала языком Вероник бесконечно исправляя крошечные недостатки, видимые лишь её наметанному глазу. — Невеста-провокатор.

— Мне нравится. Я в восторге. Спасибо тебе, — и действительно, стоило мне наконец-то примерить законченный наряд, на глаза навернулись слезы, столь невыносимо прекрасной, столь во истину великолепной, ощущала я себя.

Тонкая фата крепилась на аметистовых шпильках и небольшом гребне, обшитом тем же кружевом из которого было сшито платье. Высокая прическа, аметистовый гарнитур, узкие лодочки на удобном каблуке, едва тронутая пудрой кожа лихорадочно пылающих щек, и легкие мазки кораловой помады на припухших, нервно искусанных губах, запах пачули и иланг-иланга, именно такой я запомню себя в этот день.

Ири вошла в комнату, намекая, что пора.

И глубоко вдохнув, я медленно выдохнула и прошла сквозь двери.

С каждым шагом нервозность отступала, лишь убеждая меня в правильности принятого мною решения и, как и все невесты я мысленно желала себе счастья.

Главный церемониальный зал Шатра имел форму амфитеатра. Специально для ритуала вступления в союз Вседержителя и его суженной помещение украсили в традиционных цветах Арунаянов, как символ того, что невеста покидает свой род, навсегда отдавая всю себя любимому.

Черный, серебристый и лиловый разных оттенков делали помещение более насыщенным и значимым. Ночные орхидеи и сумрачные розы, стальная цинерария и эдельвейсы цвета ртути, фиолетовые крокусы и аметистовые лютики украшали всё оставшееся пространство, что не было занято гостями, а ненавязчивый, тонкий запах пленял сладковато-горькими нотками.

Под звуки пленительной мелодии я спускалась к центру, наслаждаясь тонким ароматом и гармонией цвета, десятки приглашенных замерли в восхищенье, или в порицании, сейчас для меня это было не важно.

С противоположной стороны, мне на встречу, спускался Азам. Его одежды отливали черненным серебром, волосы были убраны в сложную косу, а аметистовый венец таинственно мерцал, оттеняя величие, как достойная оправа драгоценность, подавляя магической мощью и скрытой в этом символе власти силой.

Сильные плечи напряжены, твердый подбородок гордо поднят, жесткая линия губ выдает волнение, но глаза… Его темные очи сверкающие лиловым в отблеске мириад зажженных светляков смотрели лишь на меня, а едва ему стоило поймать мой взгляд, как он ощутимо расслабился, с теплотой улыбаясь. Неужели боялся, что я сбегу?

Передав мне свои спокойствие и уверенность лишь своим видом, жених продолжил путь. Последовательность ритуала была изменена, обычно жених ожидает невесту у алтаря, но у нас будет равный брак, а значит, мы движемся синхронно, на встречу друг другу, встречаясь ровно по середине. Я не вижу и не слышу ничего вокруг ровно до того момента, как стоя в ритуальном кругу Азам не переплетает мои пальцы со своими, сжимая в поддерживающем жесте.

Жрец начинает.

Первым произносит клятвы на древнем любимый. Затем я.

«Nescit amor labe et non corruptionem. Vos, mea sunt, Et te, mea sunt»,** — слышу я со стороны наши голоса.

Главный для меня вопрос, согласен ли Азам взять меня в супруги и вступить со мной в союз.

«Да».

Главный вопрос для него, согласна ли я взять Азама в супруги и вступить с ним в союз.

«Да».

…Почти произношу я, но дыхание перехватывает от ослепительной боли, простреливающей голову и безымянный палец одновременно. Агония длиться и длиться, мне кажется у меня кипит кровь, лопаясь обжигающими пузырьками, пламя страданий жрет мою душу, как огонь лижет легко воспламеняющуюся бумагу, оставляя взамен лишь тлен и пепел.

Я краем глаза замечаю Ворона, что сидит в первом ряду с триумфальным видом, наслаждаясь заминкой, что вот-вот выльется в грандиозный скандал, разбитое сердце или даже смерть!? Но его руки напряжены, вены на лбу вздыбились темными змеями, желваки ходят ходуном, а глаза так пристально смотрят, что кажется я сейчас начну корчится в муках и вспыхну, подобно муравью под лупой, у жестокого мальчишки. Его тонкие губы что-то лихорадочно шепчут, и до меня доносится едва различимое бормотание.

Ловлю его полный ненависти взгляд, требующий, приказывающий, подчиняющий.

И смело улыбаюсь.

«Да», громко проношу я, без сомнений.

Едва я произношу слова согласия, как происходят сразу две вещи: яркими всполохами лилового пламени вспыхивает ликующая сила венца, формируясь в кружевной венок силы, так похожий на тот, что украшает сейчас чело моего супруга. Признание древнего артефакта, отдавшего часть мощи, равносильно одобрению свыше.

Правая кисть, от среднего пальца и до локтя обжигает мимолетной вспышкой боли, и вот я уже смотрю на темнеющую вязь брачной татуировки, что бледнеет, становясь мерцающе-серебристой. Точно такая же, но крупнее рисунком, украшает руку Азама, который поправ приличия, целует меня чуть более откровенней, чем следует.

А на переднем ряду переполох.