Луна желаний

Бесспорное доказательство его желания упиралось мне в пах дразня близостью. Я была готова: горячая и влажная. Вовсе не от воды, окружающей нас. Его уста плотно обхватили один из моих сосков всасывая, перекатывая его меж твердых губ, болезненно и томительно сжимая острыми зубами. Я прошлась ладонью по твердым мышцам груди, обрисовала стальной пресс, в волнении вздымающийся в такт дыханию и обхватила пальцами основание длинного, твердого ствола, проводя вверх и вниз и прислушиваясь к реакции мужчины.

Тот не разочаровал и застонал, откинув голову назад, прикрывая глаза, сверкнувшие сапфирово-синим. Туда-сюда, сильно-еще сильнее, вверх-вниз, задевая яички, покусывая твердую грудь. Выдержка его закончилась спустя три с половиной движения, он подхватил меня под попку, приподнял над водой, а когда я обвила его ногами за талию и покрепче обхватила руками за шею, ворвался в меня, резко, болезненно, но так стремительно и хорошо, что я тут же забилась в судорогах освобождения, сама от себя не ожидая такой реакции на соитие.

Резкие, глубокие толчки продолжились едва я перестала биться в конвульсиях и смогла принять относительно вертикальное положение, словно воск догоревшей свечи я растеклась в его объятиях, вбирая глубже, мощнее, сильнее, больше его проникновений. Я не заметила, как мы оказались на берегу, но под спиной я ощутила упругий ковер травы, раздвинув шире ноги, вбирая в себя максимум, я стонала, не сдерживая своего удовольствия, получая именно то, чего мне как оказалось не хватало.

Звездопад острых, обжигающих контрастом горячих губ поцелуев, более медленные, на контрасте, но уверенные, глубокие толчки, и я кончаю, отрываясь от земли, взлетая к небесам. Грэг вдалбливается в меня словно одержимый и через несколько мгновений с рыком изливается на внутреннюю сторону бедра, целуя моё лицо.

Я вяло отмахиваюсь, ощущая горячую, остро пахнущую жидкость, на своем теле и вытираю его семя подвернувшейся под руку рубашкой.

Через некоторое время две вытянутые и разомлевшие на солнце фигуры вновь меняют положение. Я — потому как вновь восставшая плоть манит меня, он — потому как удержать при себе руки после того, как я оседлала его, опустившись на его член и погрузив ствол в себя, до самого основания, невозможно. Я скачу на нем в бешенном темпе, насаживаясь, отклоняясь, подставляя налитую грудь под чуткие пальцы, вновь прыгаю, царапаю и кусаю…

Я сменила позу — повернулась к нему спиной и откинувшись на жесткую грудь, преодолевая сопротивление, начала двигаться. Теперь ритм задает медведь. Вторгаясь в меня тогда и как ему одному ведомо. Его пальцы крутят мои соски, а другая рука играет с клитором, увлажняя соками пальцы, он то и дело возвращается к набухшей горошине, то стягивая, то теребя, то поглаживая её. И вот вновь, я бьюсь волнами удовольствия о скалы реальности, теряя на время рассудок и ловя наслаждение.

Провожу пальцами по мошонке, перебирая, поглаживая, осторожно сжимая драгоценный мешочек, и начинаю двигаться, сама, без суфлера. С остервенением и зацикленностью маньяка я хочу прийти к финалу тогда же, когда и он.

И мне удается.

Еще, еще, еще, и плоть выскальзывает из меня, орошая траву и мой лобок.

Я откидываюсь назад, покрепче прижимаясь к горячему телу и сказала:

— Мог бы давно нырнуть, столько времени потеряли…

Раскатистый хохот потонул в шуме водопада.

Глава 12. Чтобы идти в будущее, надо избавиться от прошлого

Поздно вечером, когда я наконец смогла покинуть ненасытные объятия, в комнате таверны меня ждал пренеприятнейший сюрприз. Тирума металась на кровати, изгибаясь под странными углами, её лоб покрывала ледяная испарина, пальцы, как когти хищной птицы разорвали толстое покрывало, губы были закушены до крови, а взгляд…её глаза были как у утопленника, мутные, нездоровые.

— Ти, ты как? — потрясла я её за плечо. В ответ раздался какое-то нечленораздельное мычание и стоны. Я потрогала горячий лоб и решилась. Рано или поздно, но нам пришлось бы открыться, так лучше сейчас, уверена подруга под серьезным заклятьем, промедление и моя нерешительность попросту убьют её.

Я освободила сундук от вещей и вытащила потайное дно. Тирума на кровати зашипела, содрогаясь в конвульсиях. Я подняла ставшую легкой ношу и отправилась к дому шамана. По пути мне встречались островитяне, привыкшие к моему постоянному присутствию, а от того не обращающие на меня никакого внимания. Хижина кама* стояла чуть поодаль от основной массы домишек, и мне пришлось довольно долго петлять, прежде чем я, совершенно внезапно, вышла к крыльцу.

Шаман, он же старейшина, ждал меня у входа, с безумной полуулыбкой. Я даже споткнулась от неожиданности. Пока шла, я напридумывала массу отговорок и объяснений для Грэга, куда и зачем я несу наш сундук, а когда оправдываться не пришлось, я даже слегка растерялась. А уж следующие слова Остикунэ и вовсе выбили меня из равновесия.