Луна желаний

Но не дай Жнец ляпнуть кому-нибудь этот сомнительный комплимент, звериная натура бьёрна проявится даже раньше, чем вы успеете закончить сие нелестное сравнение.

— Лис, давай на чистоту, я знаю, что ты знаешь, что я знаю, так зачем ходить вокруг да около? — вот и правда зачем, сказал бы толком что ему от меня надо. — Мать, в приступе скажем так, недальновидности и слепого очарования, подарила отцу, в самом начале их отношений памятную вещь, как знак своего расположения и отношения.

— И ты хочешь, чтобы я украла её у Кёнига? — не проще ли попросить вернуть это у самого отца.

— Нет, — удивил меня он, — папаша как всегда и тут отличился. Одна из его любовниц оказалась мошенницей и воровкой, она то и сперла у него один из парных кулонов Хагалаз*****. Она знает, что это подарок матери, знает, что отец не устроит скандал, чтобы не ранить маму, и, по-моему, ему этот поступок вообще нравится, считает, что это своего рода борьба за его внимание. Идиот. Ты вернешь «противоположность»?

Я думала.

— К тому же, — внес контраргумент шатен, — я не хочу, чтобы эта пигалица унизила мать, одев кулон на один из балов.

— Верну, — ответила я. — Оплата по таксе.

— Спасибо. А друзьям есть скидка?

— Да, им двойной тариф, — серьезно ответила я.

— Договорились, — протянул мне руку бьёрн, — а потом, ты расскажешь мне, почему эта гнида Северн, узурпировал трон законной правительницы Демистана.

*Кёниг — правитель.

**Гематология — наука изучающая кровь.

*** Бьёрнами называют оборотней медведей в человеческой ипостаси.

****Хаггис — густая похлебка, сваренная в овечьем желудке, требуха — острый говяжий рубец.

*****Скрижаль — дощечка с написанным на ней текстом.

*****Хагалаз — противоположность. Любая.

Глава 23. Есть два вида предсказателей: те, которые не знают, о чем говорят, и те, которые не знают, что они не знают, о чем говорят

— Ты думала я забуду? — спросил Генрих, когда я, во всём своём великолепии, отворила ему дверь гостиничного номера, где проживала уже несколько унов. Я давно не надевала серьги, и один из изумрудов никак не хотел занять полагающееся ему место в левой мочке. — Ого, демоны, да Адела мне голову оторвет, когда она поймет, что тебя сопровождал на бал я.

Я выбрала провокационное платье, практически на гране приличий, прозрачное, цвета шоколада, с треугольным вырезом и телесного цвета подкладом, по лифу и рукавам плыли вышитые гладью и стеклярусом рыбы, летали озёрные птицы, а подол был усыпан лесными цветами и ягодами. Благо на Травник* допускалась некая вольность в нарядах, всё же это озорной праздник середины лета. Само торжество проводилось на открытом воздухе, банкет имел вид фуршета, а с закатом начинались настоящие гуляния.

— На сколько я слышала, твоя нареченная не отличается постоянством и на бал по поводу Травника идет с твоим старшим братом. И нет, я не думала, что ты забудешь. Я надеялась на это. Ненавижу свой день рождения.

Порошковая свеча** догорела, бьёрн отбросил её и сжал меня до хруста в медвежьих объятиях. Затем прошел в комнату и положил на тумбочку крошечную коробочку.

— Откроешь, когда вернешься, — смутился медведь, а я, чтобы смахнуть паутину неловкости преувеличенно недовольным тоном спросила:

— Ты приплатил моей модистке, чтобы узнать какого цвета платье? — и ткнула на бабочку, совпадающую по тону.

Медведь замотал башкой и широко улыбнулся, щеря в улыбке слегка изменившиеся белоснежные клыки.

— Ри, а чего ты не наймешь одного из людей Рунара? В грабеже же ничего сложного нет.

— Ну, во-первых, отец совсем сбрендил и титул официальной фаворитки теперь принадлежит Уле, он вообще последнее время ведет себя очень странно, жалуется на здоровье и память, а всё туда же, не перебесится никак. Она живет в смежных с ним покоях и охрана там посерьезнее чем в простых, гостевых, а во-вторых, ты видела их рожи? Да их в конюшню на пушечный выстрел не пустят, какой дворец.

— Боюсь твои худшие опасения оправдались, баронесса решила одеть огненный Хагалаз, чтобы продемонстрировать сливкам Стоунхельма, кто сейчас властвует над сердцем Кёнига.

— Вот дура!

— И не говори!

Высшее общество Стоунхельма ничем не отличалось от знати Демистана или Ориума, та же банка с голодными пауками и беснующимися скорпионами, те же ужимки и прыжки, расшаркивания и сплетни. Как глоток ледяного ветра в летний полдень была сестра Генриха — Роуз. После официального представления и положенных реверансов в сторону монаршей пары, друг счастливо скинул меня на родственницу, а сам скрылся в неизвестном направлении. Хотя у меня были некоторые подозрения судя по тому каким взглядом он провожал свою невесту и брата, ушедших с праздника в одно и то же время, в одну и ту же сторону.