Луна желаний

Когда Рейдж покинул комнату, ушла и я. Замерев у входа я ждала, когда девушка выйдет, чтобы приступить к выполнению второй части своей задумки, а именно опозориться, с большой буквы «О». В нетерпении притоптывая у входа, я наблюдала за лучшим другом герцога маркизом Девоном, который нервно расхаживал по балконному алькову второго этажа и высматривал всех, проходящим мимо.

Жнец меня дери, да Рейдж знает о воровстве, он ловит на живца.

Я бросилась в комнату, мазанув по шагнувшей в тень ширмы, девушке. Вероятнее всего, если бы не обучалась маскировке, я бы её не заметила, так удачно она выбрала темный угол и всего за доли мгновения слилась с ним. Изобразив жгучее желание проникнуть в окно, я сделала вид, что не заметила её, хотя поверх маскировки на воровке уже был надет костюм корсара. А когда я ступила на тонкий парапет, дверь без скрипа отворилась, и стройная фигура покинула комнату.

Неспеша я дошла до библиотечного окна, влезла в него и улыбнулась стоящей статуэтке Дрэго. Элементаль, хранящий души предков, не был мне рад, сверкая бусинами глаз он только что не фыркал, возмущенно и с пренебрежением. А я замерла в кабинете наслаждаясь запахом старой кожи, бумаги, чернил и тонкого аромата орхидей. Сейф был пуст, в столе была неисписанная бумага, перья, печати, чернила, воск и формы для его плавки. Пара остро заточенных ножей для писем, тяжелая бронзовая указка, зажигалка и абакус* размером с ладонь. Я погремела костяшками, выбивая звонкий бумс, гоняя туда-сюда квадратные бусины. Полюбовалась портретом одного из предков Змея, которого выделяли бледно-жёлтые глаза, фамильная черта Рейджей.

Затем налила себе скотч из пузатой бутылки, щедро хлебнула из бокала и подойдя к окну — закрыла его, замкнув сигнальный контур.

Полог накрыл герцогский особняк отрезая вора от сладкой свободы.

Надеюсь, девчонке уже удалось скрыться и унести перстень.

*Счеты.

Глава 30. Самые важные встречи устраивают души, ещё прежде, чем встретятся телесные оболочки

Естественно, мне удалось отбрехаться от герцога и его братии ищеек, это было бы сложнее, найди они при мне перстень, но конечно его не было. Я вновь прикинулась слабоумной идиоткой, не понимающей почему меня допрашивают, я так долго притворялась недалекой скандалисткой, что теперь у меня это выходило так же просто, как дышать.

— Повторяю в сотый раз, — вещала я писклявым, капризным голосом, срываясь на фальцет, — я просто гуляла, устала от людей и зашла в первую попавшуюся дверь. Мне было жарко, и я открыло окно, вы мне не верите?

— Ну конечно же верим, Ваше Высочество, — ответил раздраженный донельзя герцог. — Как можно плохо подумать о Кронцессе союзного государства?

Этот разговор начал меня утомлять, злющий герцог просто срывал гнев на мне, прекрасно понимая, что я к краже имею лишь номинальное отношение, и мне, пусть ненаследной, но всё же Кронцессе Демистана, все сойдет с рук. Я ушла через четверть леора, а злющий Рейдж продолжил кошмарить подчиненных.

От ставленника Ворона, что возглавлял посольство, мне тоже досталось. Я внимала и сокрушённо кивала, изображая покаяние и стыд, внутренне содрогаясь от занудства и пафоса чрезвычайно уполномоченного посла. Я даже пустила слезу обещая «никогда-никогда, ни за что, ни за что», неприятно шмыгала носом и заверяла его в своей верности венцу и Демистану, Кроу и Северну, родине и ему лично. Видимо я малость перегнула палку, когда и без того слегка на выкате глаза дипломата, практически выскочили из орбит, и он стал напоминать садовую улитку, вальяжно расположившуюся на огромном листке лопуха.

Я скромно потупила глазки и через мгновение он отпустил меня, потребовав вести себя прилично и обязал меня присутствовать на всех более или менее официальных мероприятиях посольства.

— Благодарю, посол. Сочту за честь, — шмыгнула я носом.

И бочком, бочком к выходу.

…С обреченной безысходностью я посещала все мероприятия, в которых прямым или косвенным образом участвовали посольство и официальные представители правительства моего государства. Ассамблеи, балы, открытие Оперы, премьеры, выставки — от бесконечного обилия светских раутов кружилась голова, но сжав челюсть до зубовного скрежета я терпела, опасаясь вызвать подозрение Кроу и его приспешников, явив миру свой истинный характер и нежелание подчиняться принятым нормам.