Луна желаний

Напряженный взгляд глаз чернее безлунной ночи, следит за мной не отрываясь.

— Её Высочество Ненаследная Цесса Демистана Алисия Патрица Люпис, — полностью и по всем канонам проговорил мой титул и имя Себастьян Виверн. — Позвольте представить Тан Расаяна, Эмир Азам Фатих Арунаян.

Фатих.

Как велит простая учтивость — реверанс и поклон.

И я отхожу в сторону, давая возможность представить Тану других гостей.

Небольшой альков меж двух колон розового мрамора, дает мне крошечную передышку. Сердце моё стучит, разгоняя адреналин и ядовитое, словно кислота, желание. Ничего не изменилось, даже после стольких талей и взлелеяной обиды. Я была в более выгодном положении, я распланировала встречу и разговор, как неизбежное зло, я правила бал…и все же, я трусила.

Непривычное, несвойственное мне чувство.

Я знала, что он найдет меня. И я ждала его. И мне было страшно от того, что он скажет.

— Я искал тебя, Долор.

— Алисия, — поправила я, — кто ищет, тот находит…

— Я видел, твою смерть, Áнима**, огненные волосы на сером от пепла камне. И кровь, много твоей крови, а потом разлом поглотил… — он прикрыл веки, словно картина «моей смерти» всё ещё стояла пред его взором. — Твари Изнанки вырвались в наш мир, и Твердыня стала Соляром, многие погибли, я хотел вернуться за твоим телом, но живым моя помощь нужна была больше.

Он шагнул еще ближе, сводя меня с ума знакомым запахом, пальцы закололо, так сильно мне хотелось прикоснуться к нему, поэтому я сжала их в кулаки и подняв подбородок повыше, спросила:

— Зачем тебе тело падшей девки? — я не смогла удержаться от шпильки. Воспоминания о его пренебрежительном презрении ранили меня до сих пор. И утихший, как мне казалось ранее, гнев вновь разгорелся в груди, опаляя кровь, бегущую по венам безжалостным пламенем. Внутри клокотало инферно, сметая на своём пути доводы рассудка, я чаяла этой встречи, а получив желаемое, поняла — мне до сих пор не все равно. — Что тебе надо, Азам?

— Почему… Поговорить, в спокойной обстановке, нам…

— Вот ты где, моя блудливая сестрица, — нарушая наше мнимое уединение, ввалился едва стоящий на ногах Северн. — Ловишь на живца?

За те несколько талей, что мы не общались, братец подурнел и обрюзг, распутный образ жизни сказался на нем, а зависимость от синей соли четко просматривалась по потемневшим уголкам губ и голубоватому оттенку некогда алебастрово-белой кожи.

Я молчала, с трудом гася гнев теперь и на Северна, а вот Азам хищно оскалился, как будто готовясь вступить в рукопашную, на его лице читалось недоумение пополам с брезгливостью.

— Или табунщик для тебя мелковато?

— Проспись, — зашипела я, — смотреть противно… — Мне хотелось свернуть его цыплячью шею, и чтобы не воплотить свои розовые грезы с кровавыми последствиями, я вышла, перед этим обратившись к Азаму. — Нам по-прежнему не о чем разговаривать.

— Заблуждаешься, Áнима, — услышала в спину.

Но я не обернулась.

Чинные расшаркивания и вежливые прощания, лишь отсрочили неизбежную вспышку ярости. Как огонь в горниле кузнеца лишь на время прикрыли заслонкой, так и пламя моего гнева теплилось, запертое устоями приличий до того момента, как я не вошла в свой дом и не прикрыла двери библиотеки. Первым на глаза мне попался ворон, который прекрасно разместился уж на моем столе, как приятное напоминание о том, что возможно всё.

Я схватила тяжелую статуэтку падальщика и, вымещая непонятный гнев и злобу, что полностью охватили мой разум, швырнула её в пылающий камин. Мне хотелось не просто разбить эту дрянь, хотелось, чтобы от неё остался лишь пепел. Я вложила всю ненависть и ярость поглощающие меня, а когда ворон разлетелся на мелкие кусочки оникса, осыпая чёрной крошкой светлый паркет, в груди остро укололо, словно неведомый наемник точно бросил стилет, попав в сердце.

Дыхание сперло, в горле появилась горькая желчь, а ноги подкосились, и я упала на колени, силясь не потерять сознание.

Не знаю сколько я так просидела, сознание плыло, всё вокруг кружилось, а любое движение вызывало мучительную боль под лопаткой. Но постепенно она стала стихать, оставив после себя лишь точечную пульсацию в месте мнимого укола. Я, не торопясь и опираясь на руки, поднялась. Мне не хватало воздуха, дыхание было прерывистым и частым. Я подошла к окну, отдернула гардину и распахнула створку. Секло жалобно звякнуло.

С черного небосвода на меня пялилась ЛаЛуна, улыбаясь улыбкой Ледяной Девы, а её серебристые лучи, касались кожи, принося облегчение и покой.

*Чуридар — традиционный восточный кафтан, изобилующий вышивкой со значением.

**Анима — душа моя.

Глава 31. Не звени ключами от тайн