Лунатики

При случае стоит припомнить, что некоторые из наших логических позитивистов, если перенести их в XVII столетие, безразличным жестом руки отбросили вопрос о значении "тяжести" планеты как совершенно бессмысленный. Если бы их точка зрения победила, никакой научной революции не было бы. Не будучи логическими позитивистами, предводители научной революции, каждый по-своему, пытались избежать клешней дилеммы, не обращая внимания на требования семантического пуризма. Коперник в качестве пробы высказал предположение, что тела на Солнце и Луне обладают тяжестью, точно так же, как и тела на Земле, и что "тяжесть" означает склонность всяческой материи формироваться в шарообразную форму вокруг некоего центра. Галилей считал "тяжесть" абсолютным признаком любой земной материи, которая не требует причины и по сути своей неотличима от ее инерции, а вот "тяжесть" в небесных телах он каким-то образом отождествил с их нахождением в движении по круговым орбитам. Кеплер первым объяснил "тяжесть" как взаимное притяжение двух тел. Он даже постулировал, что два тела в пространстве, не подверженные каким-либо иным влияниям, приблизятся одно к другому и встретятся в некоей точке посреди траектории, а пройденные ими расстояния будут обратно пропорциональными их массам, кроме того, он верно приписал явление морских приливов и отливов притяжению Солнца и Луны. Но, как мы помним, в самый решающий момент он испугался фантастической концепции гравитационной anima mundi.

3. Магнитное смешение понятий

Свою руку к всеобщему смешению понятий приложил и Уильям Гильберт, выдвинув сенсационную теорию, в силу которой Земля представляет собой гигантский магнит, что склонило Кеплера к отожествлению воздействия Солнце на планеты с "магнитной" силой. Было совершенно естественным и даже логичным, что понятия гравитации и магнетизма будут ассоциироваться друг с другом, поскольку гипотеза Земли как магнита представляла собой единственное и материальное объяснение таинственной склонности материи к соединению с другой материей под влиянием "силы", действующей на расстоянии без контакта или посредничества чего-либо материального. Так что магнит сделался архетипом "действия-на-расстоянии", и это он проторил дорогу для понятия всеобщего притяжения. Без доктора Гильберта люди были бы в значительно меньшей степени готовыми к тому, чтобы расстаться с уже усвоенным, традиционным понятием, будто бы "тяжесть" означает естественную склонность тел к падению в сторону центра в пользу странного понятия "тяжести" как "стремления тел друг к другу" сквозь пустое пространство. Существование магнетизма доказывало, что такое "стремление" призрачными пальцами является фактом: железные опилки стремились к магниту, как будто им отдали тайный приказ, точно так же, как камни стремились к земле. В течение около полувека эти явления либо отождествлялись друг с другом, либо считали сиамскими близнецами. Более того, слово "магнетизм" применялось в расширенном, метафизическом смысле. Оно было чрезвычайно привлекательным в качестве еще одного двуликого, как Янус, фактора, проявляющегося как в сфере материи, так и сфере духовной. С одной стороны, магнит высылал свою энергию, как того требовала точная наука, "безошибочно, (…) быстро, определенным образом, постоянно, направленно, приводя в движение, властно и гармонически", с другой же стороны, он был чем-то живым и одаренным душой: он "подражает душе", ба, является "самой душой Земли", ее "инстинктом самосохранения". "Магнитное влияние Земли действует словно рука, хватающая притягиваемое тело и захватывающая его к себе". Рука эта "должна быть легкой и духовной, чтобы иметь возможность войти в железо", и в то же самое время, она должна быть чем-то материальным – разведенным эфиром[344].

Здесь, при случае, вновь стоило бы вспомнить, что такая двойственность Януса тоже присутствует – хотя мы выражаем ее не столь поэтичным языком – в современных теориях материи, признающих ее корпускулярно-волновую натуру, в зависимости от того, какое лицо она нам в данный момент показывает. Магнетизм, гравитация и воздействие на расстояние со времен Гильберта никак своей таинственности не утратили.

Кеплер был не единственной жертвой этого неизбежного смешения понятий. Галилей тоже считал, будто бы Гильберт дал правильный ответ на вопрос, почему земная ось всегда принимает то же самое направление в пространстве – она представляет собой что-то вроде намагниченной иглы. Даже Роберт Бойль, отец современной химии и один из немногих ученых, которые в наибольшей степени повлияли на Ньютона, считал, что гравитация может быть результатом "магнитных миазмов" Земли.