Лунная дорога. Часть 1

Я даже возмущаться не стала. Какой в этом смысл? Все равно проигнорирует, так что проще не тикаться.

Мама с удивлением проследила за этой шокирующей сценой. Не дожидаясь опасных вопросов, Красовский мило с ней поздоровался и поздравил с наступившим. Мама кивнула и открыла рот, желая спросить, как ей понимать его странное поведение. Избегая неудобных вопросов, он, не глядя на нее, обхватил меня за талию и повел на танцпол, хотя музыка еще не играла.

Мы оказались одни посреди зала. Мне было не по себе, но непробиваемому парню все было трын-трава. Обняв меня за талию, он повелительно кивнул в сторону диджея, и зазвучало страстное аргентинское танго. Мне хотелось освободиться и уйти, но он быстрым рывком наклонил меня назад, склонился надо мной и с насмешкой выговорил:

– Ага, струсила!

Я понимала, что он мной манипулирует, но уступить здравому смыслу и уйти не смогла. Наверное, тут сделало свое черное дело шампанское. Легкая эйфория требовала выхода и, выпрямившись, я насмешливо взглянула в его глаза и заверила:

– Я тебя не боюсь! – и уверенно положила ему руки на плечи.

И мы начали танцевать. Думаю, хорошо, потому что никто больше нам конкуренцию составить не пожелал, и танцевали мы, как артисты, в гордом одиночестве. Красовский танцевал хорошо, но и я, надеюсь, от него не отставала, сказывались годы муштры в спортивной школе.

Едва окончилась музыка, зазвучали громоподобные аплодисменты, и мы с партнером раскланялись, будто выступали исключительно для почтеннейшей публики.

Когда он вел меня на место, я поинтересовалась:

– Отточенная техника. Долго тренировался?

– Ага. Мы с Райкой с этим танцем призерами на областном конкурсе стали, на радость бабуле. Она за нас даже премию получила.

– Это не та ли Райка, что ты так усердно за последний ряд кинотеатра зазывал, вспомнить старые добрые времена?

Он насупился и попросил:

– Не надо меня тыкать в мою дурость. Те времена давным-давно прошли.

– Давным-давно? – не упустила я возможность его подколоть. – А мне казалось, это было всего-то прошлым летом.

Усаживая меня за мой стол, он просительно посмотрел на Власту Евгеньевну. Та сразу сообразила, в чем дело, и своим раскатистым полубасом пригласила его за наш столик:

– Присоединяйтесь к нам, молодой человек! А то нам некому даже и шампанского налить. Будете нашим виночерпием.

Красовский заверил, что за нами станет ухаживать с удовольствием, для него это величайшая честь. Тут же принес стул и устроился в неприятной близости рядом со мной, чуток меня потеснив. Я разъяренно покраснела, но пришлось смолчать. Не буду же я прогонять его после полученного им от старших разрешения?

Он тут же открыл очередную бутылку шампусика, как ласково назвала вино Кристина, и ловко разлил его по бокалам, не забыв и себя. Откуда он раздобыл еще один бокал для себя, не знаю.

Я пожалела, что Петров покинул наш столик, но он, как местная знаменитость, счел своим долгом поздравить как можно больше сослуживцев. Поискав взглядом, я заметила его рядом с миловидной дамой, ласково что-то ему выговаривавшей.

Мне стало неудобно, будто я ненароком заглянула в замочную скважину, и я быстро отвернулась, уткнувшись в тарелку. Но злой взгляд Красовского заметила. Он что, следит за мной, что ли? Да еще и ревнует к тому же? Это было и смешно, и неприятно.

Мы ели, пили, танцевали. Потом встретили Новый год с москвичами и снова выслушали поздравление нашего президента. Потом мы встретили Новый год с Берлином, потом с Лондоном, а потом наступило утро.

Зевая во весь рот, Власта Евгеньевна заявила:

– Праздновать гораздо более утомительно, чем работать в ночную смену. Там как-то ночь быстрее проходит. Хотя все было на высоте, главный вместе с профкомом для коллектива постарались. Надо будет их поблагодарить.

Моя бледная уставшая мамочка с ней согласилась, а вот глуповато хихикающая Кристина была этими выводами недовольна.

– Нет, я бы лучше праздновала, чем работала. Это гораздо приятнее! – и она развязно подмигнула закаменевшему Красовскому, явно намекая ему на продолжение банкета в ее собственной постели.

Мне было все равно, но Власта Евгеньевна поспешила меня успокоить, считая, что для меня это важно:

– Кристинка всегда так, как перепьет. Ей мужской ласки не хватает. С мужем разошлась, так что, сами понимаете…

Предоставив Красовскому самому отбиваться от возжаждавшей интима пьяной бабенки, мы с мамой вышли на улицу. Еще только-только светало, транспорт никакой не ходил. Можно было бы и пешочком пройтись, но утренний крепкий морозец делал этот моцион весьма неприятным. Одеты-то мы были не для прогулок.

Мама набрала номер такси, но усталый голос оператора заверил нас, что ждать придется весьма и весьма долго, все такси на вызовах. И очередь большая. Мама попытала счастья еще в нескольких компаниях – с тем же успехом.

Делать нечего, придется идти пешком. Если двигаться достаточно энергично, то не замерзнем. Мы бодро чапали по улице, когда позади нас раздался шум машины и голос Петрова окликнул:

– Вам далеко? Подвезти?