Лунная кошка (СИ)

Следующие сутки слились для меня в одну большую боль, майна начала с излюбленных пыток заклинаниями, а продолжила обычными инструментами, изучая скорость регенерации, и возможности восстановления моего тела. Мои жалкие попытки вырваться встречались с пониманием и издёвкой, фантазия майны была безграничной и даже после двукратной потери сознания я все ещё висела на веревках на дереве рядом со штабом, на обозрении всех солдат, старательно отводящих глаза.

К вечеру меня окатили водой, рубашка висела лохмотьями, пропитанными кровью, и меня вновь поместили в клетку, где я старалась не шевелиться, чтобы не усилить боль от ран. Перевертыши быстро регенерируют, но и у нас есть предел, после которого я становлюсь не лучше человека, так что нынешние повреждения в лучшем случае заживут к утру, а то и к обеду. Я сплюнула кровь из разбитой губы и попыталась сесть, с третьей попытки у меня это получилось, я облокотилась на стенку клети и перевела дух. Сломанное ребро отозвалось болью, и я опять прикрыла глаза, абстрагируясь от реальности, выпала в стазис, позволяющий не чувствовать ощущений своего тела и не потерять сознание от боли.

Майна Фуура исчезла в своём шатре, вытирая о белое полотенце руки от моей крови и охранять меня остался лишь один инквизитор, тот самый, что пресёк мою попытку самоубийства.

На закате мне принесли кувшин с водой и хлеба с мясом. Солдат молча поставил снедь рядом с клеткой, а инквизитор заклинанием телепортировал ее внутрь, избегая открывать ее. Я бессильно заскрежетала зубами, надежда вгрызться ему в горло напоследок умерла сама собой. Меры по моей охране были жёсткие и абсолютно правильные. Вывихнутые пальцы мешали мне колдовать, оборот ничем не поможет, даже, если я смогу покинуть клетку, метка не даст уйти слишком далеко. Я в ловушке. Что ж, придется попытаться отравить майне удовольствие от моих пыток.

Поужинав с большим удовольствием, я аккуратно разделась, снимая уже заскорузлые от засохшей крови лохмотья и обернулась. Переждала головокружение и свернулась клубочком, ночевать на открытом ветрам пространстве лучше было в обличии своей второй ипостаси, хотя мне сразу стало тесно в клетке.

Инквизитор лишь хмыкнул, даже не подумав отвернуться при моем обороте, вынуждая меня унижаться и сейчас.

Ночь прошла беспокойно, я чувствовала как мои раны заживают, отчаянно чешутся и тянут энергию из меня же. Утром я была почти здорова, но не сильнее новорождённого котёнка.

Я ожидала, что майна примется за меня сразу же, но мне лишь принесли завтрак, состоящий так же из куска мяса, плохо проваренного, и воды. В теле кошки мне было тепло и я не торопилась менять обличие. Тем более, что чувства были обострены и я могла слышать разговоры солдат, сидящих у костра за пару шатров от меня.

— … и такая она преступница, продавшаяся наместнику. Майна хочет выведать у неё все секреты.

— Ну, не знаю, не похожа она на преступницу, личико такое свежее.

— Если бы все разбойники были похожи на разбойников их бы давно переловили!

— И то верно, но все равно, не похожа.

Я усмехнулась, пошевелив усами: запахи железа, мускуса, кожи и крови смешались в один запах войны. Я чихнула, чем вызвала недовольство стража, вынужденного охранять мою клетку и не имеющего возможности спрятаться от холодного ветра под шкурой животного. Инквизиторы абсолютно точно всегда были чистокровными людьми с магическими задатками.

Майна Фуура не пришла и в обед, и тогда я, устав от безделья и ощущая, что полностью восстановилась, начала пробовать прутья на прочность, с удовольствием наблюдая за беспокойством стражника. Умом он понимал, что я не вырвусь, но все же видеть, как огромная кошка демонстрирует свои десятисантиметровые клыки и когти, а после пробует вырваться на свободу, заставляло его сильно нервничать.

Не пришла майна ни в этот день и ни в следующий, я устала, выискивая в этом подводные камни ее изощрённого плана. Какой смысл с таким трудом добиваться моего пленения, позабавиться со мной лишь сутки, а после забыть, будто сломанную игрушку. Уж, она то знала, что я снова готова к "игре". Мое физическое тело полностью восстановилось, а ожидание пытки лишь усиливало мою нервозность. Я натурально сходила с ума, а помогало мне лишь наблюдение за внешним миром. Традиционно лёжа, свернувшись в клубочек, жмурясь от солнца, я наблюдала за построениями солдат, за уходом разведчиков, за разговорами офицеров за столом в штабе, косящихся на меня.

Тёплый подшерсток помогал мне не чувствовать холода с земли, а остевая шерсть не намокала, оставалось защитить лишь чувствительный нос и уши.

Майна Фуура пришла лишь на третий день, явно в бешенстве:

— Почему ее кормили? — визгливо спросила она у стража, которому изрядно надоел его объект.

— Не давали обратных указаний, — инквизитор зыркнул тёмными глазами.

— Перестать! Не давать этому отродью ничего, кроме воды!