Лунная Моль и другие рассказы

«Гилберт слишком легко поддается минутным порывам, – сказал Боб. – Он всегда был и остался своевольным и самовлюбленным ослом».

Алан поднял руку: «Давай не будем запутываться в этой паутине, Боб. Рекомендую тебе придержать язык».

«Как тебе угодно – хотя в том, что касается практической реабилитации, этот вопрос имеет существенное значение. Мы можем убедительно обосновать полезность деятельности „чудаков“».

Дюрэй тихо спросил: «Что именно ты имеешь в виду, Боб?»

Алан Робертсон хотел было повелительно вмешаться, но Дюрэй настаивал: «Пусть говорит все, что хочет сказать – и положим всему этому конец. Так или иначе, он намерен объясниться начистоту».

На несколько секунд наступило молчание. Боб смотрел на террасу – три азиата перекладывали остатки воловьего мяса на тележку.

«Так что же? – мягко спросил Алан Робертсон. – Ты принял решение?»

Боб развел руками, изображая замешательство: «Я тебя не понимаю! Я хотел всего лишь оправдать себя и „чудаков“. Думаю, что мне это безусловно удалось. Сегодня мы позволили Торквемаде поджарить мертвого вола, а не живого еретика. Маркиз де Сад удовлетворил свои темные инстинкты, поливая шипящую от жара плоть жиром, истекающим из той же плоти. Неужели вы не обратили внимание на то, с каким удовольствием Иван Грозный разделывал тушу? Нерон – поистине одаренный человек! – играл для нас на скрипке. Аттила, Чингисхан и Мао Цзэдун эффективно обслуживали гостей. Мессалина, Лукреция Борджиа и очаровательная жена Гилберта, Элизабет, наливали вино. Только Гилберт не сумел продемонстрировать свою реабилитацию, но по меньшей мере представил нашим взорам трогательную и памятную сцену: Жиль де Рэ – Синяя Борода, и Элизабет Батори – Кровавая Леди, в сопровождении трех дочерей-девственниц! Этого более чем достаточно. В каждом отдельном случае мы доказали, что реабилитация – не пустое слово».

«Не в каждом случае, – сказал Алан Робертсон. – В частности, не в твоем случае».

Боб вопросительно поднял брови: «Не понял».

«Так же, как Гилберт, ты никогда не подозревал о своем происхождении. Теперь я объясню тебе это происхождение, чтобы ты мог лучше разобраться в своем характере и попытаться сдерживать тенденции, сделавшие родственного тебе персонажа воплощением жестокости, воровства и предательства».

Боб рассмеялся – смехом, хрупким, как тонкий лед: «Должен признаться, ты возбудил во мне пристальный интерес».

«Я украл тебя в лесу, в полутора тысячах километров от того места, где мы находимся, когда я прослеживал филогенез нордических богов. Тебя звали Локи. По причинам, которые теперь не имеют никакого значения, я принес тебя с собой в Сан-Франциско, где ты и вырос».

«Значит, я – Локи».

«Нет. Ты – Боб Робертсон, так же как этот человек – Гилберт Дюрэй, так же, как его жена – Элизабет Дюрэй. Локи, Жиль де Рэ, Элизабет Батори – имена, присвоенные человеческому материалу, возможности которого были не реализованы, а извращены. Исторические свидетельства указывают на то, что Жиль де Рэ страдал от опухоли мозга; знаменитые пороки развились у него после многолетней доблестной службы. Случай принцессы Элизабет Батори не столь очевиден, но ее биографы подозревают церебральные расстройства, вызванные сифилисом».

«И от какой ужасной болезни страдал бедняга Локи?» – с преувеличенным пафосом спросил Боб.

«Судя по всему, Локи не страдал ни от чего, кроме старомодной наследственной склонности к подлости и низости».

Боб, казалось, обеспокоился: «Так что я неизбежно отличаюсь такими качествами?»

«Ты не обязательно идентичен родственному прототипу. Тем не менее, я рекомендую тебе внимательно следить за своими побуждениями. С этих пор – в той мере, в какой это касается меня – можешь считать, что ты находишься на свободе условно, пока наблюдение на протяжении испытательного срока не покажет, что ты сможешь владеть собой в дальнейшем».

«Воля твоя, – Боб наклонился над плечом Алана. – Прошу меня извинить: ты испортил мою вечеринку, гости расходятся. Я хотел бы перекинуться парой слов с Роджером».

Дюрэй встал, чтобы преградить ему путь, но Боб оттолкнул его плечом и размашистыми шагами направился к своему приятелю по террасе. Дюрэй с мрачным подозрением провожал его глазами.

Элизабет скорбно произнесла: «Надеюсь, теперь мы положили всему этому конец?»

Дюрэй прорычал: «Тебе не следовало прислушиваться к его словам».

«Я не слушала. Я прочла об этом в одной из книг, которые мне принес Боб. Я увидела в книге твой портрет. Я не могла…»

Алан Робертсон вмешался: «Не нападай на бедную Элизабет. На мой взгляд, она вела себя разумно и храбро. Она сделала все, что могла».

Боб вернулся. «Я обо всем позаботился, – весело сообщил он. – За исключением одной или двух деталей».

«Прежде всего ты должен вернуть присвоенный переход. Гилберту и Элизабет, не говоря уже об их детях, давно пора вернуться домой».

«Они могут остаться здесь, с тобой, – сказал Боб. – Скорее всего, это будет наилучшим решением проблемы».

«Я не собираюсь здесь оставаться, – тихо, с удивлением возразил Алан. – Мы уже уходим».