Лунная опера (сборник)

Однако девушки вокруг меня становились все более заносчивыми. Выпятив груди, они плевать хотели на мое возбуждение. И я не мог их винить. Если и приходилось кого-то винить, так это моего отца. Этот торговец соленой рыбой неожиданно развернул свой бизнес у нас в университете. Пользуясь статусом родителя, он то и дело наведывался в хозотдел университета, добиваясь у местной столовой «исключительного права на поставку» своего товара. Этому тупорылому мужику неожиданно удалось подкупить заведующего отделом. А что же завотделом? Он метил в члены партии и тем же вечером, имея тысячу пропахших рыбою юаней, отправился к ректору. Ну разве нельзя было подкупить кого-нибудь из партийцев? Отец же решил умаслить кандидата в члены партии. Рыбой провонял весь наш кампус. Моя репутация благодаря папаше-идиоту была полностью растоптана. Этот запах рыбы отец передал и мне, так что чем-либо хвастаться мне не приходилось. Понятное дело, что девушки в моем присутствии проявляли заносчивость. Так мое солнце обрело соленый привкус.

Я стал пропускать занятия. А на улицах было хоть отбавляй нормальных девчонок. Верхом на велике я гонялся за теми из них, которые тоже ездили на велосипедах. Их волосы, щиколотки, грациозная линия работающих вслед за педалями бедер, исходящий от их тел запах – все сводило меня с ума. Порой какая-нибудь необычная красотка могла изменить весь облик улицы, с ее появлением воздух наполнялся какими-то чудесными импульсами, но стоило девушке завернуть за угол, и улица вновь приобретала первоначальный вид и выглядела старой, неустроенной и грязной. Во время моих преследований девушки ни о чем не догадывались. Это было пьянящее, душераздирающее чувство!

И вот я обнаружил ее. На улице, ведущей от площади Барабанной башни к гостинице «Наука», я нашел ее. Теперь первое, что я должен был сделать, – это выяснить время, в которое она обычно проезжала по примеченному участку дороги. Но эта задача оказалась непосильной. Она петляла, словно лисица, а еще неожиданно оборачивалась в мою сторону, подобно змейке. Уголки ее прищуренных глаз чуть устремлялись вниз. Среди всех, кого я преследовал, она была самой изощренной лисицей, самой пленительной змейкой. В тот первый раз, когда она появилась, я осторожно начал свое преследование, пока не поравнялся с ней. Вместе мы съехали вниз по склону, тогда мне казалось, что я и вправду мог уловить прекрасное подрагивание воздуха. Я искоса поглядывал на нее, ветер обдувал ее поднятое вверх личико, уголки ее прищуренных глаз чуть устремлялись вниз, короткие волосы взвихрились, приоткрыв чистый лоб и полупрозрачные ушные раковины. Я решил действовать. Сколько раз мне хотелось что-нибудь предпринять, но постоянно меня что-то останавливало. Застенчивость, уничтожавшая мою храбрость, сделала меня посмешищем для самого себя. Это физически меня очень изматывало. И тогда я придумал один очень изощренный и действенный способ. Я пошел в книжный магазин «Синьхуа», где отдельно подобрал стихотворение и мелодию, после чего соединил их вместе. Таким образом, у меня получилась великолепная любовная баллада. Именно ее я собирался посвятить моей лисичке, моей змейке.

И вот этот волнующий момент наступил. Она снова засветилась на площади Барабанной башни. Я стал нагонять ее. Подъезжая к гостинице, я начал ускоряться, а оказавшись прямо за ее спиной, резко затормозил. В это время на перекрестке загорелся красный свет, неожиданно она заметила меня, выказав некоторое удивление. Я быстро вытащил из-за пазухи заготовленное послание и забросил его в корзину ее багажника. Она взяла листок и, наклонив голову, с умным видом ознакомилась. Не прошло и нескольких секунд, как она улыбнулась и спросила:

– Это мне?

Будто состоявшийся поэт, я утвердительно кивнул.

– Стихи хорошие, музыка тоже. – С этими словами она положила листок в мою багажную корзину и, собираясь отъезжать, повернула голову и добавила: – Но Брамс никогда не сотрудничал с Сюй Чжимо.

Я отупело застыл, готовый провалиться сквозь землю. Я не мог объяснить, зачем совершил такой дурацкий поступок, объяснить это можно только тем, что, когда человек думает в одиночку, в голове у него полное дерьмо. Красный свет загорелся по второму кругу, я пришел в себя и оголтело рванулся вперед. Вся улица разразилась визгом тормозов. Нечего колесам крутиться в этом мире. А ну, остановитесь, вашу мать, расступитесь.