Лунная пыль (СИ)

Сергей, с фирменным белым кулечком, где лежала покупка, шел Парковой дорогой. Она лежит на склоне холма над Днепром, в зелени, по ней обычно ездят, а не ходят. Намахов собирался свернуть потом к Зеленому театру и сверху подойти к тем остаткам давней кирпичной стены, на которых тренируются альпинисты. Они бы цеплялись своими кошками и другими приспособлениями, а он забавы ради их отцепливал.

Замечтавшись, поглядел на небо. Синее сквозь кленовые листья. Замечательно. И получил удар в темя.

С острой болью упал на асфальт тротуара. Мимо по черной брусчатке неслись машины. Алёна Столярова, в длинном платье и платке на голове, размахнулась большим молотком и ударила снова, по виску. Намахов не пошевелился.

Она ушла. А он лежал. И по серому текло темное. Потом он увидел, как один автомобиль остановился, клацнули дверцы. Ноги в выглаженных штанинах, обутые в блестящие кожаные туфли, перешагнули через полосатое бело-черное заграждение между шоссе и тротуаром, и подошли ближе. Встали рядом.

– Вам плохо? – прозвучал участливый вопрос.

– Кто вы? – спокойно спросил Сергей.

– Чиновник. Высшего ранга.

– Я умираю.

– Это очень плохо. Я понимаю вашу проблему. Но ее нужно решать только системно!

Начищенные туфли повернулись, мягко отправились прочь, перелезли ограждение. Дверцы хлопнули. Намахов тяжело моргнул глазами и умер.

20

После черных похорон Аня сказала, что ей нужно сменить обстановку и махнула в Железный Порт, на море. В Железном Порту есть широкий пляж, вдоль него разные частные пансионы, с питанием и без. Хочешь – голодай.

А Миша остался дома и стал думать, где достать деньги. Конечно, надо было продать коллекцию пивных крышечек. Он пошел на задворки местного супермаркета, где мужики вечно пили пиво, и за час выколупал из земли немерянное количество крышечек. Еще час ушел дома на отмывание. Совсем негодные – выкинул. И потом разместил в интернете объявление, на свежекупленный мобильный номер.

Клюнуло сразу десять человек. Миша одному продал, остальных кинул, симку выбросил, ищи-свищи!

Надо было бы отложить, да проходил мимо веломагазина, загорелись глаза, зашел, приобрел себе модные шатуны, руль, да всякого по мелочам.

Неделю просидел на пицце утром и вечером. Деньги разошлись быстро, стал думать еще. Ночью взял свечку, спустился во двор, постучался к Димону в бомбоубежище.

Тот не спал:

– А, заходи!

Долгая сырая лестница, дверь, комната. Под потолком висела на проводе желтая лампочка. Она мигала, словно в шторм. Прямо на столе – бутылка водки и гитара.

– Завтра на разогреве, – сказал Димон.

– У кого?

– Ну ты ваще, как не знаешь? Афиши читай!

– Мне не до афиш, у меня траур.

– А, я забыл, да. Ну так самые они приехали. А я репетирую.

– Я вот что, – начал Миша, – Как мне быть дальше? Не хочешь у меня купить велосипед?

– А на кой он мне? Свои колеса есть! – Димон поднял руку и качнул лампочку. На стене осветился висящий дорожник советского времени.

– На этом разве можно ездить?

Димон обиделся и выгнал Мишу, награждая обидными словами. Миша по пути домой закапал воском замочную скважину председателя кооператива. Клон наблюдал в глазок и не сопел. Подлинник проснется – копия ему всё расскажет. Так было и будет, председатель всеведущ. Бросит кто бумажку во дворе – несколько пар лишних глаз увидят, несколько ртов доложат. Спи, Мурмызов. За тебя не спят!

Миша сел на диван и пялился в телик. Со двора дурным голосом позвали:

– Ми-ша! Миииш!

Вышел на балкон:

– Чего?

– А кто батю твоего убил? – прокричал из темноты Димон.

– Я об этом много думаю! – тоже криком ответил Миша, – Мы тут недавно ввязались в одно дело, связанное с сыром.

– Тогда всё ясно!

Миша вернулся на диван и продолжил пялиться в телек. В экране мельтешило серое мусорное море. Ничего. Встал и достал из вазочки в серванте бумажку с телефончиком.

Скоро по дому прошел слух, что могила Сергея Намахова разрыта, а самого его замечали ночью на крыше. Он, в похоронном костюме, сидел вцепившись в давно отключенную антенну, на которую раньше ловили государственные каналы, и скалил зубы. Это видел из соседнего дома жилец Иван Малюк, обладатель телескопа. Вышел человек на балкон понаблюдать за звездным небом, а тут такое.

Миша внешне приободрился, стал со всеми здороваться – даже с председателем кооператива, и обмолвился ему, что скоро приезжает двоюродная сестра из Чугуева, погостить, так он, Миша, идет в магазин за яйцами, потому что эта сестра Алёна сидит на особой диете.

– А вы переезжать не собираетесь? – почему-то спросил Мурмызов.

– Нет.

– Вы же хотели и вроде квартиру другую купили в Голосеево.

– А, так мы ее уже продали! Семье нужны теперь деньги, – прибавил озабоченно и скорбно.

Вечером Сергей Намахов, бледный, с обострившимся, будто рубанком вытесанным носом, несколько замедленный против прежнего, однако вполне разговорчивый, сидя на диване излагал Мише план действий:

– Первое и безотлагательное – рассчитаться с Лёвой Примусовым.

– Я могу всё, – донеслось из стоящего у кровати полосатого чемодана.